/// Это было написано не на баронии страу, не было привычной «рыжей»
подписи, но во всей вселенной только мингхарди пишут изысканные – по своим меркам – каламбуры в момент ужасной-ужасной опасности.
– Что там?
– Империя, – коротко бросил обормот и вывел данные на экраны. Безумие окружала причудливая система арок, мостов и прочей архитектуры. Стрельчатые, ломаные, ведущие в никуда – они простирались на десятки гигаметров, нагло игнорируя все физические законы. Никто из людей так и не постиг, откуда берется материал для этих изысков, почему они не разрушаются гравитацией, как весь комплекс слаженно движется вокруг светила. Мы даже не смогли понять, зачем все построено: как города, для научных целей, в качестве звездного памятника самим себе. Люди не смогли – а Черви отмалчивались, сводя с ума исследователя за исследователем. Похоже, людям надоела загадка. Система Безумия кипела, и на наши экраны щедро высыпалась информация сверхдальних радаров. По меньшей мере две ударные группы шли в пространстве звезды широкими конусами, уничтожая все на своем пути. Судя по построению, это был уже второй заход, а судя по состоянию арочных конструкций Червей, систему предварительно обработали чем-то очень тяжелым.
– Зачем это все? – выдохнул Синдзи. Только по мертвому тону обормота я поняла, что смотрю на уничтожение цивилизации. /'Если тебя что-то испугало – убей пока, можешь»,/ – вспомнила я.
Только Юго-Восточная Империя, в отличие от суеверного фронтира, действовала медленнее. И куда решительнее. Вообще, если разобраться, подобных прецедентов было всего два…
– Смотри сюда, – показала я. – Черви уходят. В полугигаметре от нас видеолокаторы ухватили движение. Группа огромных тварей летела прочь из своего разрушаемого дома. Как они набрали такое ровное ускорение, я не понимала. Впрочем, я не понимала, как они вообще передвигаются в безвоздушной среде. И никто не понимал. И вряд ли теперь поймет. Покрытые наростами, будто бы окаменевшие змеи застыли в рамке голо-панели, и их можно было разглядеть до мельчайших деталей.
Странная псевдокостяная бахрома под «брюхом», системы «парусов», разбросанные по телу, – эту жизнь стоило уничтожить хотя бы потому, что она меньше всего походила на жизнь, а больше – на разукрашенный бумажками трехкилометровый кусок дерьма. Меня трясло от картинки разрушения системы, умом я понимала, что это конец разумной расы, но заставить себя сочувствовать Червям я не могла. Плохая я ннувианка.
– Обнаружена сканирующая сфера…
– Стелс! – заорал обормот, но было уже поздно. Всего лишь в мегаметре от правого борта «Сегоки» космос раздался, выпуская из изнанки огромный корабль. /''Тень»!/ – взвизгнула паника. – /Нет, просто СД… Нет, линкор!'/ На метки я не стала смотреть: линкор влет поправил курс и пошел прямо на нас.
– Синдзи, исчезни! – крикнула я, срываясь к ложементу. – «Сегоки», синхронизация, экстренный порт!
– Принято, Аска. Дождящие осколки сознания падали на меня и в меня, я врастала в корабль, а фрегату уже было больно. /'Торпеда. Это совсем близко'/. Осмотреться. Корабль сиял огнями мульти-класса, он был ярким, мощным, и обводы массивных двигательных пилонов неприятно выделялись на фоне и без того грозного судна. /'Маневренный и быстрый линкор. Ужас'/. Еще торпеда. И еще одна, и еще – я бы тоже так стреляла, если бы у меня было шестнадцать носовых пусковых установок. План, соответственно, созрел быстро. Я не могу прыгать: с такого расстояния компьютеры линкора легко отличат мультипликаторы от фрегата. Я не могу убегать: слишком плотный торпедный огонь, слишком большая разница между ускорением торпед и ускорением «Сегоки».
Значит… Заложить ломаную спираль уклонения – и на сближение с врагом, лишая его возможности использовать ракеты и торпеды, молясь на свои щиты и маневры. Ослепить хотя бы одну батарею, двинуть вдоль борта и надеяться, что экипаж размажет по переборкам, когда капитан развернет линкор для залпа всеми орудиями. Рыская и сбрасывая блестки «обманок», я ушла на первый из трех витков спирали уклонения. Я чутко держала вокруг себя горящую броню, готовясь бросить ее туда, куда надо, а позади, слева и справа и расцветали бесшумные взрывы. Не знаю, кто ты, но твои торпедисты знают свое дело – это потрясающе быстро и точно. Только каждый из них – отдельный человек и управляет своей подсистемой, а я управляю всем. На втором витке я напружинила руки и запустила залп из трех торпед по касательной к линкору. Один сверхмассивный заряд, один кластерный и один ЭМИ. И пачку «обманок»
им вслед. Да, торпеды могут сдетонировать раньше, да это слишком плотная каша, чтобы ее проглядели артиллеристы линкора, но именно это мне и надо. Отвлекайтесь на реальную угрозу, а не на мечущийся фрегат. Третий виток – и ЭМИ-торпеда достигла цели. А я очень удачно вышла из спирали на встречный курс с линкором.
– «Линейка» – огонь!
– Да, Аска. СМ-катушки линкора почти успели зарастить брешь в щитах, но почти, как известно, не в счет. Торпедная секция – а может, и сразу две – прекратили свое существование. У меня кровоточили десны, я дергалась, стараясь не подставляться под лазеры, а в голове кувырками вертелся жребий. Киль – пусковые шахты дронов. Верхняя палуба – мощные зенитные пояса. А вот по бортам идут батареи сверхтяжелых линейных гразеров – почти слепые в ближнем бою. Словом, вопрос стоял просто. Левый борт или правый? Левый. И лови молитву, чтобы ни дрон-мастеры, ни перехватчики не сработали быстрее торпедистов. Пусть работают, как всегда, пусть работают на пределе – умелые солдаты Империи, но вот быстрее – не надо. Да, я вас переоцениваю, да, я быстрее, но… Я шла почти вплотную к его щитам. Я чувствовала, как шахты выдыхают штурмовых дронов, и в голове тошнило от близости чужого защитного поля, и мне удалось. Удалось. Завернутое в пылающий щит тело вошло в слепую зону между пятым и четвертым артиллерийскими горизонтами. И я проиграла. Капитан линкора не стал дергаться – он просто слегка провернул линкор по продольной оси и дал слепой залп. Я кричала: фрегат волокло вдоль четвертого горизонта, и гразеры в мгновение ока содрали с меня щиты. Боль. Боль. Боль-боль-боль-боль… Потом онемели ноги. Потом – шипастый клинок вошел мне в бок. А потом я больше ничего не помнила. *** Камни, по которым я брела, напоминали чешую – острую, никогда не знавшую ни воды, ни выветривания. Я брела вперед, куда-то к яркому-яркому свету. Немного в стороне прямо на камнях сидела девушка в форме космоходки. Если бы не нашивки старосты, я бы никогда не узнала Хикари Хораки. /'Не узнала? Почему?'/ На лице Гончей Черного Трибунала еще не было серебряных узоров, а в глазах – отражения смерти обреченных. Я просто прошла мимо нее, хотя ее облик и вызвал какие-то непонятные чувства – что-то важное было в этой строго одетой девушке, что-то неимоверно нужное мне. К сожалению, мне было не до того: я шла к свету своего поражения.
Если попросту, я возвращалась в сознание. *** Я очнулась лицом вниз. Палуба была, как всегда, теплой, а вот впивающийся в шею ствол – очень холодным. Руками пошевелить не получалось – да я и глазами-то шевелила не по своей воле: картинка плыла и заволакивалась дымкой.
– Чисто, – сказал кто-то.
– Осторожно с ней, это отступница. Перед глазами оказался ботинок. Усиленный, с выпирающими иглами щитовых генераторов – бот панцирного скафандра имперского войд-десанта. Черно-серая броня, голубоватое марево поля – все это появилось в поле зрения и исчезло. Где я? Рубка? Трюм?
– У нас еще один, лейтенант!
– Сюда его.
– Есть! Каркающий гортанный говор. Значит, все трое, кого я слышала, – выпускники Легенды, элита. Рядом на палубу кого-то швырнули. Я скосила глаза и сквозь спутанные волосы разглядела Нагису. /'Ну, давай, маг и волшебник.
Испарись, спасайся!'/ Каору был без сознания, видимая мне рука странным изломом заворачивалась под живот. Я держала в себе панику, старалась фиксироваться на деталях, и холод оружия у шеи сильно этому помогал. Не рыпайся, Аска, подсказывал этот ствол. Не дергайся, молчи и слушай, потому что на тебе уже давно энергетические кандалы, и ты только и можешь, что оценивать ситуацию.
– Рыжая очнулась, – сообщил голос надо мной. Тут же у шеи возник второй ствол – еще более холодный. Я даже примерно не представляла, чем в меня тычут, и это здорово раздражало. И успокаивало. И раздражало. Это как тебе только что сообщили о лишении гражданства, ты идешь в донорский центр, а по дороге тебе оттаптывают ногу в толпе – да так, что палец отстреливает болью по все ноге. И ты, подволакивая больную конечность, плетешься туда, где тебе ее все равно отпилят, и думаешь, какая
