глазами начала проявляться картинка: щедро залитая прозрачной жидкостью, неразборчивая, но все равно – картинка.
– А, вижу, – сказал голос. /'Это я вижу, сволочь»,/ – подумала я и снова заорала. Теперь кто-то воткнул в розетку другой штепсель, и ко мне возвращался слух.
Вернее будет сказать, что ко мне возвращалось ощущение собственных ушей, и если им верить, мир наполняли звуки пневматических резаков, ломаемого стекла и гула.
– Образец в эфире, – сказал бесполый визжащий голос и сорвался в басовитое гудение: – Теперь можно и стимуляторы. Стэн, где мой отчет о повреждениях?
– Простите, доктор, я не Стэн. Стэна забрали в медчасть еще на «Ясиме»…
– Не важно. Отчет. Надо мной сияли лампы: мощные такие, несомненно, лабораторные.
Кто-то переругивался, голоса возвращались в мало-мальски приличный диапазон и прекращали плыть. Как вы там сказали? Образец в эфире?
Ага-ага, иначе и не скажешь. По венам разливалось тепло – те самые стимуляторы, наверное. И приходили в себя мои несчастные диагностические маячки: настало время выяснить, что же со мной произошло.
– О, уже почти в норме, – сказал женский голос, и лампы закрыло чье-то лицо. – Кто я?
– Понятия не… Запах сигарет. Видео. /'Аска, спаси меня, умоляю!'/
– Вы – доктор Акаги, – сказала я. – Лаборатория «Араил».
– Не только «Араил», но в целом – великолепно. Ты очень стойкий образец, родная моя. Сука. Женщина протянула руку куда-то над моей головой, и спине стало неудобно: лежак начал изменяться, усаживая меня.
– Вот так вот. Акаги подтащила стул, уселась и тут же задымила. Стен комнаты не было видно из-за целой прорвы оборудования, а сама я теперь уже сидела в сердце целой мешанины проводов и сканеров на подвижных лапах. В затылке что-то больно чесалось, и каждая попытка пошевелить головой отдавалась неприятными подозрениями насчет того, что мне что-то воткнули в мозг.
– Инквизитор Сорью Аска Ленгли, – выдохнула блондинка, пока я осматривалась. Отвратная привычка. Называется «дилетант ведет допрос»: якобы подозреваемый сразу же сломается от звуков своего имени. Ну что за фарс.
– Спасибо, я в курсе.
– Вот это меня и удивляет, родная моя, – сказала доктор и дернула рукой с сигаретой, словно поднимала тост. Мое здоровье, например. Я молчала, изучая женщину: явно модифицированное тело, у нее взгляд древней старухи, но в этом взгляде нет пепла безразличия. Кем ни была доктор Акаги, она точно знала, зачем живет восьмой-девятый срок стандартной жизни.
– Сканер едва вышел на полную мощность, но все же ты опомнилась всего-навсего через восемнадцать часов, – произнесла доктор, и, забросив ногу на ногу, выдохнула дым. – И даже помнишь, как тебя зовут. Сканер. «Араил». Разрушение личности. Я улыбнулась: в бою «Безумные рыжие мозги против Чудо-машины» явно наметился победитель.
– Помню.
– Сканирование было остановлено. Не обольщайся, родная моя. О, черт. У меня, наверное, мимика сейчас офигительно красноречивая. Или докторша – мастер не только в своем, но и в моем деле.
– Меня помиловали?
– Это вряд ли, – пожала плечами Акаги. – Тебя ведь не казнили. Итак. Им почему-то расхотелось собирать информацию о своем драгоценном обормоте. Нет, не подходит. Все проще, решила я. Просто они успели увидеть что-то такое в моих мозгах, что оказалось куда важнее, чем все эти данные о свободном полете Синдзи. Ох ты ж, дайте я угадаю, что это?
– Интересно, – сказала Акаги, и я вздрогнула. – К какому выводу ты придешь?
– Уже пришла. Как-то связано с режимом ATF? Рицко встала, затушила сигарету об спинку стула:
– Молодец, моя родная. Проверка интеллектуальных способностей завершена. Из привода выдвинулась какая-то экспресс-карта, блондинка забрала ее и пошла к дверям, а на меня валилась усталость, как если бы вдруг кокон оборудования весь лег мне на плечи. Никуда оно все не делось – ни поражение, ни мои попутчики, ни собственная ничтожность. И толку мне с этих интеллектуальных способностей. /'Дьявол бы тебя разодрал, чертова ты белая сука! Ну неужели ты не могла дать мне просто подохнуть?!'/
– Ты что-то хотела спросить? Я моргнула и с трудом расцепила зубы. Доктор Акаги стояла у дверей, и если бы эта докторша умела сомневаться, я бы сказала, что она в сомнении. Легеньком таком. Наверное, я взглядом вырезала ей дырочку в затылке.
– Да. Что с Майей Ибуки?
– С ней уже ничего, – ответила Акаги. – Совсем ничего. Ты, кстати, знаешь, что она тебя любила? Я оцепенела.
– «Араил» малоизбирателен в вопросах высших эмоций, но интерпретация ближе всего к любви. Даже, наверное, к обожанию.
Такому, знаешь, подростковому. Обожание… Длинная челка, огромные глаза. Черт, Майя, я даже не знаю, сколько тебе было лет.
– Я тебя убью, сука, – сказала я и закрыла глаза. Тишина. В горле все взрывалась и не могла взорваться наконец гребаная кластерная торпеда, а глаза срочно требовалось закрыть.
Инквизиторы не плачут – даже от бессилия, когда не могут всего-навсего убить одну мерзкую лабораторную крысу. Да, я просто очень хочу ее убить. В этом-то все и дело.
– Меня? – спросила темнота. – Я не буду тебе ничего отвечать. Ты сама себя сожрешь, родная моя. Дверь пшикнула, взвыл замок, оставляя меня наедине с призраком.
/'Сама себя сожру. Ты чертовски хороша, Акаги. Слишком хороша'/. На обратной стороне век мне показывали жуткие секунды, украденные с чужого экрана. Ты ведь не эту суку проклинала, Майя. Ты меня звала.
Слишком уж ты привыкла, что я могу все. Перед глазами стояла мутная темнота, а по щекам что-то текло.
Вспотела, наверное. Инквизиторы ведь не плачут. ***
– Подъем, Аска. Меня потрясли за плечо, и из забытья пришлось вынырнуть. Прямо в лицо дышала девочка с огромными зелеными глазами.
– М-мана?
– Ага, – заулыбалась девушка, отстраняясь. – Вы меня узнали.
Замечательно! Я моргнула. Если бы эта Мана сейчас пробежалась по потолку, я бы не удивилась. Мне было плохо, а эта мелкая пакость слишком жизнерадостна.
– Рада за тебя, – сказала я.
– А мне надо вас забрать! – объявила Киришима с улыбкой. – Вы будете оказывать сопротивление?
– А ты проверь, – посоветовала я. Она, конечно, боевой энергетик
– пусть и верится с трудом – но даже окажись ученица Мисато-сан дряхлым инвалидом, воевать бы я сейчас не смогла. Ну, разве что языком.
– Не надо, Аска, – неожиданно серьезно сказала Мана. – Мы уже не на «Ясиме». Мы на «Тени». А, ну, это все меняет. Пожалуй, сверхдредноут Его Тени – это последнее место, где мне хотелось бы буянить. По крайней мере, раньше точно бы не захотелось, а сейчас – посмотрим. Я взглянула на зажимы, фиксирующие мои руки.
– Это снимешь, или мне с лежаком идти придется?
– Сниму, – кивнула Мана. – Только вы пообещайте, что не будете делать глупостей. /'Пообещать? Да из какого ты века, девочка?'/
– Посмотрим. Снимай. Я изучала Ману. Либо она редкостно умелая актриса, тонко издевается и вообще сука, либо у меня тут уникум, и что с ним делать, я не знаю. А все потому, что мое поведение ее действительно расстраивало.
– Аска, не надо так, – почти жалобно сказала Киришима. – Я просто хочу, чтобы вы переговорили с Мисато-сан…
