Гарри Поттер и Дары Смерти (перевод В. Сорокина)

Затем второй брат, а был он человеком надменным, рассудил, что ему хочется ещё более унизить Смерть, и попросил власти возвращать взятых Смертью. И Смерть взяла камень с речного берега, и дала его второму брату, и сказала ему, что у этого камня будет власть приводить мёртвых обратно.

И затем Смерть спросила у третьего, младшего из братьев, чего бы он пожелал. Меньший брат был самым смирным из братьев, но и самым мудрым, и он не доверял Смерти. И он попросил то, с чем он сможет уйти с этого места так, чтобы Смерть не могла за ним последовать. И против воли дала ему Смерть свой собственный Плащ-невидимку…

— У Смерти есть Плащ-невидимка? — снова перебил Гарри.

— Чтобы подкрадываться к людям, — объяснил Рон. — Порой она устаёт гоняться за ними, размахивая руками и пронзительно крича… извини, Эрмиона.

— Затем Смерть посторонилась, и позволила братьям продолжить путь, и они пошли, удивлённо беседуя о своём приключении и восхищаясь подарками Смерти.

И в надлежащем месте братья расстались, и каждый пошёл своей дорогой.

Первый брат странствовал неделю, и, достигнув удалённой деревни, высмотрел некоего волшебника, с которым был в ссоре. Естественно, вооружённый Бузинной палочкой, он не мог не выиграть поединка, что последовал. Оставив своего врага лежать мёртвым, он направился на постоялый двор, где громко хвалился могучей палочкой, которую он вырвал у самой Смерти, и тем, что с нею он непобедим.

В ту же самую ночь другой волшебник подкрался к старшему брату, когда тот, упившись вином, лежал на постели. Вор взял палочку и, для верности, перерезал старшему брату горло.

И так Смерть забрала себе старшего брата.

Тем временем второй брат вернулся в свой дом, где он жил в одиночестве. Там он вытащил камень, что имел власть возвращать мёртвых, и трижды повернул его в своей руке. К его удивлению и восторгу, в тот же миг перед ним появилась девушка, на которой он когда-то надеялся жениться, до её безвременной смерти.

Но она была печальна и холодна, и отделена от него словно завесой. Пусть она и вернулась в мир живых, она не принадлежала ему по праву, и страдала. И, в конце концов второй брат, доведённый безнадёжной страстью до безумия, убил себя, чтобы по-настоящему соединиться с ней.

И так Смерть забрала себе второго брата.

Но хотя Смерть искала третьего брата многие годы, она никак не могла его найти. И только когда младший брат достиг преклонных лет, он снял наконец Плащ-невидимку, и отдал его сыну. И затем он приветствовал Смерть как старого друга, и радостно пошёл с ней, и, как равные, они оставили эту жизнь.

Эрмиона закрыла книгу. Только через мгновение или два Ксенофилиус, похоже, сообразил, что она кончила читать; он отвёл взгляд от окна и сказал: — Ну, вот это они и есть.

— Простите? — недоуменно спросила Эрмиона.

— Они, Дары Смерти, — сказал Ксенофилиус.

Он взял перо с загромождённого стола рядом, и вытащил обрывок пергамента из-под книг.

— Бузинная палочка, — объявил он, и провёл на пергаменте вертикальную черту. — Воскрешающий камень, — он добавил круг наверху черты. — Плащ-невидимка, — в завершение он заключил черту и круг в треугольник, так что получился знак, так заинтриговавший Эрмиону. — Все вместе — Дары Смерти.

— Но в рассказе нет этих слов, «дары Смерти», — сказала Эрмиона.

— Ну конечно их нет, — произнёс Ксенофилиус с раздражающим самодовольством. — Это же детская сказка, её рассказывают, чтобы забавлять, а не учить. Те же из нас, кто понимает в таких делах, распознали в древней повести указание на три вещи, или Дара, которые, будучи соединены, сделают их обладателя господином Смерти.

Настало короткое молчание, во время которого Ксенофилиус выглянул в окно. Солнце висело в небе уже низко.

— Луна скоро уже наловит довольно Плимпов, — сказал он негромко.

— Когда вы говорите о «господине Смерти'… — начал Рон.

— Господин, — Ксенофилиус небрежно повёл рукой, — Победитель, Покоритель… Называйте, как нравится.

— Но тогда… вы хотите сказать… — медленно выговорила Эрмиона, и Гарри был уверен, что она пытается не допустить ни нотки скептицизма в голосе, — что вы верите, что эти вещи — эти Дары — существуют на самом деле?

Ксенофилиус опять поднял брови.

— Ну конечно.

— Но, — продолжила Эрмиона, и Гарри было слышно, как ломается её сдержанность, — мистер Лавгуд, как вы можете в самом деле верить…?

— Луна рассказала мне про вас всё, юная леди, — сказал Ксенофилиус. — Вы, как я рассудил, не лишены ума, но болезненно ограниченны. Узки. Ваш разум закрыт.

— Может, тебе стоит примерить эту шляпу, — сказал Рон, кивком показав на нелепый головной убор. Его голос дрожал от напряжения — он старался не хохотать.

— Мистер Лавгуд, — опять начала Эрмиона. — Мы все знаем, что существуют такие вещи, как Плащи-невидимки. Они редкие, но они существуют. Но…

— Ах, но Третий Дар — это истинный Плащ-невидимка, мисс Грангер! Я хочу сказать, что это не просто дорожная накидка, насыщенная Прозрачаровальными чарами, или несущая на себе Заклятие Отвода Глаз, или даже сотканная из шерсти Полувидима. Такая попервоначалу вас скроет, но с годами износится и потемнеет. Мы же говорим о плаще, который на деле и истинно превращает того, кто его носит, в полного невидимку, которому нет сноса, который обеспечивает непреходящее и непроницаемое укрытие, какими бы заклятиями его ни заклинали. Вы видели много плащей, подобных этому, мисс Грангер?

Эрмиона открыла было рот для ответа, но закрыла его обратно, и вид у неё стал совсем растерянный. Она, Гарри и Рон посмотрели друг на друга, и Гарри понял, что все они подумали об одном и том же. Случилось так, что плащ, в точности похожий на тот, что им сейчас описал Ксенофилиус, был сейчас у них, в этой комнате.

— Вот именно, — сказал Ксенофилиус, словно сразил их весомым аргументом. — Никто из вас никогда такого не видел. Его обладатель стал бы неизмеримо богат, так ведь?

Он снова взглянул за окно. Небо приобрело нежнейший розовый оттенок.

— Хорошо, — сказала Эрмиона, в некотором замешательстве. — Положим, Плащ существует… но вот камень, мистер Лавгуд? То, что называется Воскрешающим Камнем.

— И что же камень?

— Ну, как это может быть правдой?

— Докажите, что не может, — сказал Ксенофилиус.

Эрмиона была просто оскорблена.

— Но это ж… прошу прощения, но это ж просто смешно! Как могу я положительно доказать, что он не существует? Или вы ждёте, что я соберу… да все булыжники мира, и испытаю их? То есть, получается, можно считать что угодно существующим только потому, что никто не может доказать, что его нету!

— Конечно можно, — сказал Ксенофилиус. — Я рад видеть, что ваш разум понемногу открывается.

— Тогда Бузинная палочка, — быстро встрял Гарри, прежде чем Эрмиона успела ответить, — она,