Гарри Поттер и Дары Смерти (перевод В. Сорокина)

по-вашему, тоже существует?

— О, в этом случае у нас есть бесконечные свидетельства, — сказал Ксенофилиус. — Бузинная палочка — это тот Дар, след которого найти легче всего, из-за особого пути, которым она переходит из рук в руки.

— В чём он особый? — спросил Гарри.

— В том, что если собственник палочки хочет стать её истинным владельцем, он должен силой взять её у прежнего хозяина, — ответил Ксенофилиус. — Вы наверняка слышали о том, как завладел палочкой Эгберт Окаянный, сразив Злого Эмерика? О том, как Годелот умер в собственном погребе, после того, как его сын Хирвард забрал у него палочку? Об ужасном Локсиасе, что забрал палочку у убитого им Барнабаса Деверилла? След Бузинной палочки кровавым ручьём течёт по страницам волшебной истории.

Гарри глянул на Эрмиону. Она слушала Ксенофилиуса, нахмурясь, но не возражала ему.

— Так, по-вашему, где она сейчас, эта Бузинная палочка? — спросил Рон.

— Увы, кому это ведомо? — сказал Ксенофилиус, не отрывая глаз от окна. — Кому ведомо, где Бузинная палочка лежит, спрятанная? После Аркуса и Ливиуса её след затерялся. Кто скажет, который из них в самом деле одолел Локсиаса, и кому досталась палочка? И кто скажет, кто мог их одолеть? История, увы, молчит об этом.

Все молчали. Наконец Эрмиона спросила, как через силу: — Мистер Лавгуд, род Певереллов как- нибудь связан с Дарами Смерти?

У Ксенофилиуса был ошеломлённый вид, а у Гарри что-то зашевелилось в памяти, но он не мог ухватить, что именно. Певерелл… он где-то слышал это имя…

— Вы морочили мне голову, молодая леди! — заявил Ксенофилиус; он выпрямился на стуле и изумлённо таращился на Эрмиону. — Я думал, вам неведом Поиск Даров! Многие Искатели уверены, что Певереллы всем — всем! — связаны с Дарами!

— Кто эти Певереллы? — спросил Рон.

— Это имя было на могиле с таким значком, в Годриковой Лощине, — сказала Эрмиона, не спуская глаз с Ксенофилиуса. — Игнотус Певерелл.

— Точно! — Ксенофилиус поднял указательный палец, точно строгий учитель. — Знак Даров Смерти на могиле Игнотуса есть решающее доказательство!

— Чего? — спросил Рон.

— Того, что три брата из повести на самом деле трое братьев Певереллов, Антиох, Кадмус и Игнотус! Что они были первыми владельцами Даров!

Ещё раз глянув на окно, он поднялся на ноги, подхватил поднос и направился к винтовой лестнице.

— Вы не останетесь на ужин? — крикнул он снизу, скрываясь из вида. — У нас всякий просит рецепт ухи из Пресноводного Плимпа.

— Наверное, чтобы показать в Святом Мунго, в отделении для отравленных, — чуть слышно пробормотал Рон.

Прежде чем заговорить, Гарри подождал, пока не услышал, как Ксенофилиус ходит внизу по кухне.

— Что ты скажешь? — спросил он у Эрмионы.

— Ох, Гарри, — устало сказала она, — это целый воз ерунды. Этот знак на самом деле не может этого обозначать. Это всё его свих на эту тему. Только время зря потратили.

— Полагаю, такому человеку в самый раз ловить Складкорогих Стеклопов, — заметил Рон.

— Ты тоже в это не веришь? — спросил его Гарри.

— Неа, это ж просто одна из тех сказочек, что рассказывают малышне, в поучение. Что, не похоже? Ни во что такое не ввязывайся, не задирайся, не возись с тем, чего лучше не трогать! Не высовывайся, занимайся своим делом, и всё будет путём! Если подумать, — добавил Рон, — может, это о том, почему палочки из бузины считаются несчастливыми.

— Это о чём ты?

— Примета такая, поговорка, каких много. «Родишься в мае — выйдешь за маггла», «Заклятие в сумерки сильно до полуночи»,[6] «С бузинной палочкой в люди не выбьешься». Наверняка вы слышали. Моя мама так ими и сыпет.

— Нас с Гарри растили магглы, — напомнила ему Эрмиона. — Нас учили другим приметам. — Она глубоко вздохнула: из кухни поплыл едковатый запах. Единственным полезным следствием её раздражения из-за Ксенофилиуса было то, что она забыла злиться на Рона. — Я думаю, ты прав, — сказала она ему. — Это просто нравоучительная история, о том, что самый лучший подарок тот, который ты сам выбрал…

И все трое сказали одновременно: Эрмиона — «плащ», Рон — «палочка», а Гарри — «камень».

И посмотрели друг на друга в удивлении.

— Предполагается, что надо сказать «плащ», — объявил Рон Эрмионе, — но зачем тебе невидимость, если есть палочка. Непобедимая палочка, пойми, Эрмиона!

— У нас уже есть Плащ-невидимка, — сказал Гарри.

— И он нам много раз помогал, если вы не забыли, — сказала Эрмиона. — А палочка, она будет притягивать несчастья…

— Только если ты будешь разоряться о ней, — возразил Рон. — Только если ты будешь настолько туп, что будешь везде отплясывать с ней, и распевать: «У меня непобедимая палочка, а ну пойдём выйдем, если думаешь, что такой крутой». Но пока ты не разеваешь варежку…

— Оно так, но сможешь ты варежку-то не разевать? — спросила Эрмиона с сомнением. — Единственная правдивая вещь, которую он нам рассказал, это что уже сотни лет ходят истории о сверхмощных палочках.

— Точно ходят? — спросил Гарри.

Эрмиона посмотрела на них с возмущением: выражение настолько до умиления знакомое, что Гарри и Рон ухмыльнулись друг другу.

— Палочка Пагубы, Роковая Палочка, они проходят под разными именами через столетия, обычно ими владели Тёмные маги, и кичились этим.

Профессор Биннс упоминал некоторых из них, но… впрочем, всё это ерунда. Палочки не сильнее тех волшебников, что ими орудуют. Иные волшебники любят хвастать, что их палочки сильнее и ловчее, чем у других.

— Но почему ты знаешь, — сказал Гарри, — что эти палочки — Палочка Пагубы и Роковая Палочка — не одна и та же палочка, за столетия называвшаяся по-разному?

— Что, если это в самом деле Бузинная палочка, сработанная Смертью? — сказал Рон. Гарри рассмеялся: от всего этого ему в голову пришла странная идея, просто смешная. Его собственная палочка, напомнил он себе, была из падуба, не из бузины, и сработал её Олливандер — что бы она ни выделывала в ту ночь, когда Волдеморт гнался за ним по небу; и будь она непобедимая, как тогда она бы сломалась?

— Так почему ты бы взял камень? — спросил его Рон. — Ну, если бы можно было возвращать людей, мы бы вернули Сириуса… Дикого Глаза… Дамблдора… моих родителей… — Ни Рон, ни Эрмиона не улыбнулись.

— Но, согласно Бидлу-Барду, они не вернутся, так ведь? — сказал Гарри, думая о повести, которую они только что слушали. — Мне не кажется, что должно быть полным-полно других историй о камне, который подымает мёртвых, ведь так? — спросил он у Эрмионы. — Нет, — печально ответила она. — Мне не верится, что кто-нибудь, кроме мистера Лавгуда, будет тешить себя такой возможностью. Наверное, Бидл взял идею от Философского Камня; понимаешь, вместо камня, делающего бессмертным, камень, чтобы возвращать мёртвых. — Запах из кухни стал сильнее. Это было, словно горели подштанники. Гарри задумался, сможет ли он съесть из того, что там готовит Ксенофилиус, достаточное количество, чтобы проверить своё впечатление.

— Но, всё-таки, как насчёт Плаща? — медленно проговорил Рон. — Тебе не кажется, что это правда? Я так привык пользоваться Гарриным плащом, и что он такой хороший, что никогда об этом не задумывался. Я никогда не слыхал о таком, как у Гарри. Он такой надёжный. Нас ни разу под ним не заметили…