сперва распространяя это свое болото только на ближайшее, примыкающее, затем расползается дальше и дальше, незаметно и постепенно – как если бы она была мокнущей раной – размягчая и превращая в гнилостную грязь также и всё окружающее=округу….. И из всего этого еще вздымаются, как шероховатые хрупкие скульптуры, все эти орудия, которые никому больше не нужны, которые предоставлены самим=себе в их остаточном-здесь-бытии & которые попали Сюда только потому, что рано или поздно всё Куда- нибудь попадает, и они не могли просто ждать своего конца, потому что никакого конца у них нет, а только постоянное, вновь и вновь возобновляемое окончание: они заканчиваются, но не кончаются, теряют все новые обломки, медленно, опираясь на близлежащее, оседают, какое-то время еще находя в этом близлежащем опору, – так в заболоченных местностях прогнившие древесные стволы стараются опереться на ближайший, тоже уже давно зараженный гнилью ствол, хотя скоро они все равно начнут погружаться в болото вместе с ним, падая крошась расслаиваясь-на-волокна размягчаясь все больше и больше, и все более уменьшаясь в размерах, как всегда еще-остающееся все более уменьшается в размерах среди этого пропыленно-дерьмового спокойствия, – но никогда им не дождаться конца; никогда – исчезновения; никогда – окончательного, освободительного, все в себе растворяющего Аута….. И, объединившись в дурацко-шутовскую кучу, выброшенные вещи демонстрируют это 1-му-попавшемуся=любому наблюдателю, потому что они, похоже, нашли для себя !такую аранжировку, которая позволит им, наконец, разыграть спектакль об умирании Других…..
Но, ?может, такое умирание вещей среди мусорной кучи, инсценированное ими самими, было все же не хамством, не местью и не сатирой этих вещей на смерть давно исчезнувших хозяев и их потомков, а столь простым, что его можно голыми руками ухватить, учением, усвоить которое – не говоря уже о том, чтобы выполнять, – способны, однако, лишь немногие: терпеливо ждать – оставаться стойкими и тихими – среди всех завихрений раскаленного-пепла-деловитости, суеты & распоясавшегося-праха делать то, что всегда понималось как Искусство самосохранения и в определенном смысле является Ядром всякой=отдельной игры; из-за чего всякая игра, заканчиваясь, неизбежно остается незавершенной: разочарование возникает оттого, что ядро это !никогда не может воплотиться в действительность, и в тот момент, когда мы его замечаем, мы тотчас угадываем и неизбежность его конца: оно не бывает чем-то стабильным, устойчивым, и только в ретроспективе, в воспоминании вспыхивает и гаснет перед нашим мысленным взором все то, что могло бы осуществиться, но так и не осуществилось – –
И надо всем этим, убывающим, распростерся – бледно мерцая в двусмысленном свете, подобно уже подпорченному снегу, и протягивая в это помещение свои щупальца, – исчерченный-каракулями медленно-разбухающий-от-сырости бумажный саркофаг для одного существа – : Там под ним он и должен быть, этот человек, о чьем умирании без надежды на смерть люди уже рассказывают легенды; этот бесконечно пишущий=этот осенний человек –: Где-то там, среди этой гниющей рухляди, под обвалившимися слоями бумаги….. Там: ?Смогу ли я его найти – смогу ли !наконец понять, ?чтo побуждает его писать, непрерывно удлиняя свои земные часы своим писанием, из-за чего он и не может умереть – –
– – В тот самый момент, когда я начал искать его, этого мертвеца в его нескончаемом умирании, или, скорее, человека, которым он был когда-то и который, конечно, тоже не знал, ?как нужно жить; И вместе с тем – когда я начал искать То, что он (?как долго) понимал под жизнью, что превращал в последовательность скучных злобных & хамских самооправданий, последним и самым длинным из которых стало его писание –, И мои поиски не принесли мне успеха, ибо я не нашел ничего и никого под этими перепутавшимися отростками грязной бумажной кучи – –, так что постепенно во мне крепло совершенно=определенное подозрение, & я не мог не предположить, что если даже кто-то и в самом деле – здесь, в этом месте, где посреди мертвенной застылости пролегает устрашающая граница, – добивался собственного исчезновения путем неустанного писания, он мог давным-давно отказаться и от такой деятельности и от своего пребывания здесь, в этом ничейном месте, мог убежать, когда ослабло внимание подсматривавших за ним наблюдателей; может быть, даже в такой час как этот, потому что для бегства & казни всегда выбирают самый ранний час дня; или же он, этот чужак, этот якобы умирающий, попросту нагромоздил вокруг себя валявшуюся поблизости мертвую рухлядь и с той поры стал недосягаемым для всех-этих-историй & посягательств со стороны людей, которые простоты ради связали его нескончаемое умирание с грязью&ужасом этого мертвого места, некогда бывшего их селом, – возможно, лишь для того, чтобы оправдать в глазах чужаков и в своих=собственных глазах то состояние и то расположение духа, в котором они сами находятся (?как долго) & в котором вполне отдают себе отчет, хотя им никогда не приходит в голову мысль, что они могли бы изменить эту ситуацию & вместе с ней – самих себя. Или: дело даже не в этом: Ибо, возможно, Здесь, в этом месте, !никогда и не было такого свихнувшегося чужака, !никогда не существовало 1 автора всех-этих липких историй об умирании смерти & тлении – : Скорее уж (& вынырнувшее из тумана светлое сияние придало такому предположению четкие контуры), скорее уж все эти разбросанные кругом каракули могли бы быть лишенным какой-либо таинственности пэчворком из ошметок изобразительной & печатной продукции, то есть из фрагментов множества порванных растрепанных и размокших книг газет журналов писем должностных протоколов рецептов погашенных-&- непогашенных-счетов жалоб объявлений дневников извещений-о-свадьбах&похоронах, остатки & обрывки которых, просто в силу случайности или вследствие давней практики людей, которые обычно именно в подобных местах избавляются от своего мусора – как и уже исчезнувшие пограничники (о которых рассказывали местные крестьяне) в свое время, будто бы, именно здесь зарыли свои ядовитые & взрывоопасные отходы, – так вот, именно-такая практика & именно-такая случайность могли соединить Все-Это Здесь, среди запустения все больше и больше разрушающейся руины, разинувшей в зевке свой дурнопахнущий зев; и, продолжая рыться в этих вязких отбросах, так теперь думал я, я не найду ничего, кроме клочков&кусочков обоев – бумаги под бумагой под бумагой, влажной & покрытой буро-зелеными точками, – кроме этих прилипших друг-к- другу & падающих 1-поверх-другого бумажных листьев, постоянно увеличивающих почвенный слой руины и постоянно же его отравляющих –,
– – в тот самый момент, когда я окончательно осознал, что под всей этой грудой полуразложившихся каракуль я не найду ничего и никого, разве что все более вонючие слои бумажного теста, которые в конце концов без всякого перехода просто сольются с ноздревато-заплесневелой глиной; и что все-эти истории о ком-то, кто, оказавшись пленником нескончаемого умирания, будто бы никак не мог найти свою смерть, в действительности суть не что иное, как изобретения недобросовестных выдумщиков – крестьян, которые не остановятся ни перед какой нелепостью, лишь бы уберечь от исчезновения свою ничейную землю; и которые предпочтут лучше ничего не иметь, чем получить взамен нее что-либо другое: потому что эту – ничего не стоящую – землю они, по крайней мере, знают с незапамятных пор & потому что она, даже в своем нынешнем уже-не- существовании, все-таки могла бы служить для них опорой; точно так же, как уже отжитые, тихо, жестоко&незаметно меняющиеся воспоминания постаревших людей могут служить только&1ственно для того, чтобы давать опору самим этим старикам, ибо они, все эти воспоминания, неизбежно оказываются еще более хрупкими, еще более шаткими, недостоверными & клонящимися-к- упадку, чем сами-эти-люди –; а поскольку они, здешние крестьяне (может, благодаря каким-нибудь слухам) учуяли, что этот пустырь вскоре обретет большую коммерческую ценность, потому что станет площадкой для грандиозного архитектурного проекта – сооружения !промышленного-комплекса, !развлекательного- центра или даже !аэропорта – : & они теперь – помимо своего желания сохранять все как есть, оставаться&коснеть в старом, хрупком, отжившем, – надеялись выколотить деньги & обещанные гигантские=прибыли, спекулируя этим земельным участком, – постольку они, скорее всего, намеревались оккупировать эту территорию, сидеть на ней грузно&комфортно, как филин на своей добыче, & каждого, кого они заподозрят в том, что он собирается отнять у них эту смутно забрежжившую перспективу
