границы. Вечер продвигался вперед затрудненно и медленно, так сказать, жесткими негнущимися шагами, это были уже не те люди, которые остались в наших воспоминаниях, какими мы знали их много лет назад, или: может, сами наши воспоминания основывались на давнишних ошибках. Людей по- настоящему теряешь тогда, когда перестаешь их видеть внутренним зрением; моя жена & я все чаще под каким-нибудь предлогом выходили на кухню, чтобы немного передохнуть, побыть вдвоем, – И тогда слышали, как бывшие наши друзья обмениваются критическими замечаниями, сперва о моей жене, потом обо мне. –Ей бы надо опять пойти работать – Приобрести новую специальность (голос, в котором смешивались раздражение & злорадство, показался мне незнакомым, хотя в последнее время я уже подмечал в этом человеке самодовольство), –оно и понятно: недавние перемены заставили многих поменять профессию –«Консультант по работе с кадрами, выезжающими за границу» – наверняка спрос на таких специалистов сейчас уже не !столь велик, как – –А ?он (разговор в комнате был достаточно громким, значит, они !хотели, чтобы мы их слышали), –Чем, сопсно, ?он занимается. Работу иннженёра он ведь давно потерял – –Я точно не знаю (ответил кто-то) –Кажется, он теперь заделался работягой : вкалывает где-то в !грязи – последнюю фразу, произнесенную свистящим шепотом, услышала и моя жена : она вся как-то съежилась, ничего не сказала, молчала, даже когда гости уже давно разошлись, и вообще потом молчала много часов и дней. :Так вот и получилось, что я записался в Иностранный легион. Каждую неделю нас посылали на новое место работы, на разные стройплощадки, в отдаленные уголки страны; возражения начальством в расчет не принимались. Да мне и нечего было возразить.
Я не хотел присоединяться к бедолагам в длинных коридорах бирж труда, неделями месяцами годами ждать – среди кислых испарений, в толпе «лишних людей», которые никому больше не нужны….. Я не хотел принадлежать и к НИМ, к многочисленным изгоям, вырванным из привычного для НИХ обихода, как беженцы неизвестно какой войны; не хотел пополнять собой череду унылых фигур, которые никогда не исчезнут: они знают, что в любой момент могут оказаться на проселочной дороге или в набитом людьми товарном вагоне, быть выброшенными, как водоросли на берег, к автобусной остановке, к какой-нибудь канцелярии, к теплому зданию вокзала, – но не прекращают своих горестно-макабрических попыток с ожесточением, !любой ценой, поддерживать видимость благопристойности, которой их научила ИХ-жизнь : !всегда пристойно одеваться, !всегда выглядеть не хуже других & даже в дороге следить за тем, чтобы из шаткой, перегруженной пожитками детской&грузовой коляски, давно уже от дождя тумана снега отсыревшей обветшавшей вдоль-&-поперек забрызганной грязью & влекомой по уличной жиже, все-таки выглядывал уголок свежепостеленной, в цветочек, детской простынки – ОНИ все еще обороняются против Того, чем ОНИ давно стали, не принимают за правду то, что давно уже стало ИХ правдой, ИХ клеймом: Вытолкнутые беженцы – никому-на-свете-не-ненужная, приносящая лишь расходы&неприятности жизнь….. – :Во все времена существует война (:в прежние годы, защищенный & огражденный своей «научной-средой», я этого просто не замечал –:) во все времена бродят по миру колонны беженцев, все это только выглядит в разные времена по-разному, удел остального – забвение….. – :Нет, я и к НИМ не хотел принадлежать. Хотя отнюдь не считал, что я лучше, и уж тем более – что лучше, чем ОНИ; я просто считал себя тогда Другим. И выбрал путь одиночки. И нашел для себя работу: в колонне тех, кто сносил старые здания, в Иностранном легионе….. И даже радовался этому; я тогда еще верил, что можно найти выход…..
Игра, которую ОНИ=там охотно навязывали новичкам, называлась бег по доске: Содержимое тачки, доверху нагруженной строительным мусором : она весила больше центнера, нужно было сбросить в мусорный контейнер, размером с товарный вагон. Для этого приходилось пробежать с полной тачкой по доске, шириной максимум 30 см, прислоненной к краю контейнера, вовремя остановиться & опрокинуть тачку над контейнером. Край контейнера находился на высоте человеческого роста –: Либо разбег оказывался недостаточным: и тогда ты застревал на полпути, тачка выскальзывала из рук, опрокидывалась, падала вместе с грузом вниз – ты возвращался, опять с помощью лопаты загружал всю эту дрянь в тачку, & игра начиналась сначала : Либо, наоборот, разбег оказывался слишком сильным : тачка, описав дугообразную траекторию, обрушивалась на битый- кирпич&штукатурку, уже покрывавшие дно контейнера, – и ты должен был спрыгнуть вниз, туда, как в братскую могилу….. рискуя вывихнуть себе щиколотку или поранить ноги об острые обломки; & потом – извлечь тачку оттуда, перевалив ее через край контейнера, – : ты портил себе позвоночник & перенапрягал запястья, ушибал плечи & ребра, кожа на руках & ладонях лопалась, образовывались уродливые трещины, кровь сочилась из ранок & проступала сквозь мучнистый слой пыли, впитывалась этой цементной пылью и покрывалась воспаленной корочкой….. Пока ты пытался вытолкнуть тачку наружу, ее ручки норовили нанести тебе удар в подбородок, под ребро или в висок – ! внимание: !только бы конец палки не угодил в глаз – ; Никто не помогал. Все стояли вокруг & занимались тем, чем люди всегда занимаются, когда знают, что собственная их задница в безопасности&тепле: глазели & ждали, когда же Другой сверзится в это дерьмо –:!Лучший атракцион, The Basic Fun[8] – :они развлекались по-королевски: – Нашему иннженёру !любые трудности по плечу, давали дурацкие советы & скалили зубы. Когда тележку удавалось достать, игра начиналась снова : Но чаще всего провезти тачку не получалось и потому, что, когда ты бежал, доска раскачивалась & колесо соскальзывало с нее – тачка со всем своим дерьмовым грузом переворачивалась, сваливалась на землю, – можно было бы сказать, и шут с ней, если бы ты сам уже не летел вослед, не напарывался на острые как гвозди осколки, не ушибал себе яйца и не падал спиной на тачку, не обдирал не ушибал не исцарапывал в кровь бедра колени руки….. – После 3й или: 4й неудачной попытки тебе говорили: –Шой-то ты не в форме: Прибавь-ка !темпу – втюрился ты в ее, шо ли, в энту тачку. А у ей и !вправду бедра ядреные: !как у бабы. Но баловаться с ей ты могешь только с вечера пятницы: Сейчас будь любезен !вкалывать. Иннже ! Нёр. Или ты ждешь особого приглашения.
Я ухитрился испортить отношения с НИМИ сразу же, не сходя с места: –!Сами с ней трахайтесь. – И пнул тачку, уже опять мной нагруженную, так, что она полетела кувырком : силы взялись откуда-то, из отвращения-гнева&ярости. !Демарш мой, видимо, произвел впечатление, кто-то аж присвистнул сквозь зубы, прораб прорычал: –!ЭТО ТВОЯ РАБОТА, МУДАК, ИМЕННО ЗА НЕЕ ТЕБЕ ПЛАТЯТ: ИЛИ ТЫ ?!СОВСЕМ СПЯТИЛ. – Он был, конечно, прав, и хуже того: я ИМ испортил удовольствие. Обычно новичок, совершенно отчаявшись, в какой-то момент просил ему помочь: Тогда один из старожилов вразвалочку выходил из общего круга & с таким видом, с каким наглые=автомеханики показывают барышне, как мужчина заводит автомобиль, демонстрировал новичку процесс опорожнения тачки в контейнер, – разумеется, !без- сучка-без-задоринки.– Я же нарушил правила игры, и ОНИ, недовольные, молча разошлись, вернулись к своей дерьмовой работе. Я догадывался, что лишил их собачью свору законного развлечения и что даром мне это не пройдет…..
В первые вечера после такой-работы я был 1 куском страдающей плоти. Целыми днями, из-за того, что старые машины периодически выходили из строя, мы вручную забрасывали в кузовы тяжелые – весом не менее центнера – обломки стен балки печной кафель & кровельную черепицу – потом, поскольку и мусородробилка была неисправна, разбивали обломки кирпичной кладки железными ломами и кирками; сухожилия & мускулы рук горели, ногти обламывались, под них попадали занозы (я=неосторожный в какой-то момент снял мокрые от пота рукавицы, тотчас цементная & кирпичная крупа налипла на кожу &, словно наждачная бумага, стерла ее до мяса), ссадины на лодыжках руках & коленях долго не заживали, в них попадала такая же цементная&известковая смесь, гул молотов оглушал, голову заполняло, как вата, ощущение усталости, напоминавшее обморок–. Исцарапанные руки теперь еще и дрожали, как у хронического алкоголика в период вынужденного воздержания, я не мог поднять стакан, не расплескав воду, поэтому жадно втягивал ее в себя, вцепившись в стеклянный край зубами&губами; разрезать мясо на тарелке я тоже не мог, нож выпадал из обессилевших пальцев, а горох, при попытке поднести его на вилке ко рту, рассыпался во все стороны, будто я хотел посеять его на грядке –: Общий смех: –Шо ж ты, Иннженёр: !Так боисся !тако мелкого овоща –, тогда я попробовал жрать прямо с тарелки, как собака, еда попала не в то горло, приступ кашля, и часть только что съеденного опять изверглась наружу –. Сосед за столом хлопнул меня по плечу: –Потерпи: Здеся=среди-
