нашего-брата ты тоже станешь !чэловеком…..
–Вы, идиоты (взорвался я, используя 1ственные гранаты, имевшиеся у меня в запасе: слова:) –Любая скотина тянет лямку лишь до тех пор, пока хватает ее естественных сил, а после просто останавливается –: Но вы: чтo вы себе вообразили, ради ?чего надрываетесь сверх всяких возможностей. (Я опять безуспешно пытался разрезать мясо на тарелке:) –Да упаси Господь от такого стать-чэловеком : Как-нибудь и !без этого обойдусь. – Общий смех резко оборвался, все вдруг подняли на меня глаза, потом, как по команде, пересели подальше –, я остался за столом один, дожевывал, как скотина, свою жвачку. Чей-то голос от соседнего столика, намеренно внятно & громко, подал реплику в мою сторону: – Согласитесь, он сам нарывается и еще получит !что !заслужил: Здесь у-нас….. – Я не прореагировал. Уставился на остатки жратвы в своей тарелке. Студенистый дрожащий комок боли&грязи: таков был я тогда, мое начало….. И за этим началом последовало начало моего привыкания к такой жизни – привыкания, которое, может быть, было скорее изнашиванием, отмиранием всего того, что прежде понималось под человеком и плотью со всем их свое- образием; от=ныне вокруг меня существовали только работяги & их тела, на которых от отупения&усталости нарастала мускулатура, потребная для того, чтобы тела эти можно было использовать и дальше…..
В начале этого периода я виделся с женой=дома & со своим ребенком каждые выходные, потом каждый второй уикэнд – а в последнее время только раз в месяц. Промежутки между встречами должны были, как я думал, заполнять телефонные звонки & письма, которые я намеревался писать ежедневно и, несмотря на разделявшее нас расстояние, с такой пьянящей обнаженностью чувств, которая позволила бы нам с женой по-новому ощутить нашу близость. Письма так и остались при мне: несколько листочков бумаги, самое длинное – на ? страницы; незаконченные, неотосланные. Это был жалкий лепет, неловкие попытки слепого наощупь найти дорогу в чужом для него пространстве, откуда выхода вообще нет. Наши телефонные разговоры с каждым разом становились короче, способность разговаривать словно уходила сквозь пальцы, вместе с любо-пытством и вожделением к телу Другого. Разговоры, даже по телефону, все более оскудевали, и часто во время такого общения я видел перед глазами скелет…… После того, как я вежливо расспрашивал жену, стараясь выяснить, все ли в порядке у нее & ребенка, & она, со своей стороны, справлялась о моих делах, почти слово в слово повторяя мои вопросы & формулируя их каждый раз одинаково; жена все чаще ссылалась на неотложные домашние дела или на то, что пора укладывать спать сына – : – В последний раз, прежде чем она положила трубку, я, кажется, расслышал на том конце провода, сквозь помехи на линии, вздох облегчения….. Сколько же камней нужно повесить себе на шею, чтобы наконец опуститься на дно, утонуть.
После этой первой стычки с коллегами никто в бригаде больше не обращался ко мне, разве что с 2 фразами – Сутре Чком ; Даз Афтра, – которые напоминали икоту, возникающую рефлекторно, утром и вечером. Среди рабочих, преимущественно молодых мужчин в возрасте от 20 до 30, самым старшим – с большим опережением – был я. Если не считать троих, малорослых и всегда одетых в одни и те же старые синие комбинезоны: волосы и кожа у них были одинаково серыми & казались покрытыми известковым раствором, как шкура бегемотов, – они говорили мало, общались только между собой, любая попытка сближения с ними наталкивалась на такое отчуждение, что я очень скоро утратил надежду завязать с ними разговор. Молодые тоже оставили их в покое – в этих троих еще ощущался былой огонь, однако охотников ворошить пепел больше не находилось. И еще в бригаде работали 3 иностранца; они тоже держались особняком, между собой вели яростые споры, поводы к которым для меня всегда оставались загадочными, бурно жестикулировали, театрально (как мне казалось) обменивались репликами на своем жестком и неуклюжем языке, который, проникая в мои органы восприятия, оставлял такое же послевкусие, какое бывает от грубой, небрежно приготовленной, испорченной прянностями пищи –; и поскольку голоса этих чужаков быстро становились громкими, казались исполненными гнева&ненависти, как если бы речь шла о каких-то допотопных конфликтах, первопричина которых самими спорщиками давно забыта & которые обсуждаются вовсе не для того, чтобы здесь&сейчас утихомирить, наконец, эту давнюю свару, но, напротив – так, по крайней мере, казалось, – только чтобы вновь&вновь ее разжигать & поддерживать ее дальнейшее горение: потому, наверное, что 1ственно такая борьба еще позволяла этим чужакам сохранять на чужбине ощущние родины….. Так вот, когда их голоса становились чересчур громкими, один из молодых немцев орал: –Ка !Нальи !!Заткнитесь, & запускал в них кирпичом или 1ым попавшимся инструментом. А потом прибавлял что-то вроде: –Здесь !Герр Мания ? Понял Придурок Здесь !Покой !Мир Пристойность : ?!Усек. Если ты Заводила хочешь войны: !Сваливай отседова в родные пенаты – и широким взмахом руки очерчивал неопределенную область на горизонте. Однажды после такого инцидента я услышал, как за моей спиной кто-то зашептал: –Глянь, какие у них черепа: у этих балканцев: широкие и приплюснутые, как у быков : Сразу видать всю=их животную тупость, всю=их неуживчивость & склонность к кровной мести, не прекращающейся, пока не испустит дух последний из этих засранцев. Убийства&удары-из-за-угла: Их приз=звание. И Мы еще должны их !жалеть : !вытаскивать из их дурацкой войны. Присматривать, как оне будут выбираца из той кучи говна, которую сами и наложили. Хотя Нам оне ни на фиг – (его перебил другой:) –А я тебе об чем толкую: Создать цепь сторожевых постов или: возвести высокую стену вокруг-них – :шоб никто не мог ни туды ни оттуда: – как в Средние века когда где-нибудь начиналась чума: & пусть те-внутри: !истекут кровью. Тем боле, шо оне !сами !этого хотят: !истечь кровью. Будь это не так, оне прекратили бы войну, по крайности теперь, когда им неча больше жрать & убитые валяются повсюду. – (И опять заговорил первый:) –Не, ты только присмотрись: типичные черепа убийц. Киллерство, вот их приз=звание. Можешь мне поверить. А все эти Зак-Репы Шрипп-Шрапп-Ниццы[9] или как там еще называются их=захолустные-городишки –:Да!ведь :о них прежде ни одна !свинья не слышала и, как закончица этот переполох, никада больше не услышит – – Оне=там отнимают у нашего брата работу: Занимаюца тем же, шо и мы, но обходясь одними гранатами – –Ты все шуткуешь: а оне там !все псу под хвост испоганили. Жалко: были !красивые дома !хорошие материалы. Атеперича: теперь оне доламывают руины – –Но ничего не попишешь – !это их приз=звание. Об-чем-я-тебе-и-толкую. Ты глянь на их черепа: на затылки: приплюснутые&широкие: Сразу видать всю=их животную тупость, неуживчивость & склонность к кровной мести – : Невелика им цена – не !так уж велика – (и я услышал, как говоривший сплюнул, а потом – тяжелые шаги по строительному мусору, удаляющиеся). После, как всегда, на несколько мгновений все смолкло – 3 чужака никогда не пытались давать отпор. Их использовали на самых тяжелых и грязных работах, таких, которые никому больше нельзя было поручить, даже мне=новичку. Например, на очистке грузовиков & других машин от налипших комьев извести & твердой известковой корки, потому что наша строительная фирма всегда предоставляла нам, Иностранному легиону=отбросам общества, только списанные инструменты & старые машины, давно не используемые на нормальных стройках, – тяжелыми молотками стучали эти трое, часто и вечером в пятницу, и даже в выходные, по гулкому листовому железу, среди искр & известковой пыли, быстро превращавшейся в корку на их лицах&губах; лица под такой коркой выглядели как архаические театральные маски, равнодушно-жестокие; глазные и ротовые отверстия – как шрамы. Но эти трое окопались за своим непонятным языком; поэтому и к ним я не находил пути.
А того, кто с 1й минуты подкатывался ко мне с разговорами о моем правовом положении, об атмосфере на нашем предприятии & о моральных качествах шефа в центральном офисе (как он выражался), я сам упорно избегал. Это был человек, по возрасту, несомненно, наиболее близкий ко мне, долговязый-тощий-неловкий, штаны он всегда – демонстративно, можно сказать, – носил слишком короткие, его руки и ноги застывали в самых нелепых положениях, от чего создавалось впечатление, будто он всем своим существом отвергает любой род активной деятельности; когда он шел, ступая медленно и тяжело, словно прокладывал себе путь по болоту, он казался хотя и зримым, но неясным укором для каждого; постоянным упреком за что-то, что не поддается определению, вечной женственной=обиженностью. Но самым удивительным в этом человеке был его череп. По величине & форме он походил на продолговатый арбуз-цепеллин, который узкой стороной направлен вперед; лицо – на нем выделялись маленькие, напоминающие прорезные петли и, как казалось, лишенные век глаза, а также узкогубый рот – и затылок, будучи узкими сторонами, определяли форму головы, а от шейного позвонка и далее вверх и вниз, ко лбу, росли плотным слоем
