улавливания невидимых электромагнитных излучений огромной мощности, заставляющих вибрировать атмосферу, – впрочем, уже тогда ты не мог по-настоящему ощущать это детское любопытство, эту одержимость детей (играющих в конкистадоров) Великой Надеждой на наступление, наконец, Новой Жизни, – не говоря уже о том, чтобы суметь вчитать-в-такие-фантазмы & сформировать-из-них, как формирует скульптор из каменного блока, готовый образ себя=самого в своем будущем; хотя, как ты уже тогда чувствовал, именно!это было самым важным, могло бы, так сказать, стать Основополагающей Предпосылкой – а при решении математического уравнения именно предпосылки оказывают определяющее воздействие на ход решения, в конце которого ты хотел или мог бы 1жды получить другой результат, нежели постоянно сопровождающий тебя, вновь и вновь повторяющийся: 0 = 0….. И вот, пока я все это им излагал, уже в поздний час, а оба старика молчали в своей низкой мансардной комнатке, возле залитого чайно-желтым светом стола, я невольно смотрел на руки моей приемной матери (потому что они казались мне тогда чем-то 1ственно прочным, надежным и внушающим доверие в той Ночи-моих- колебаний&восторгов): Руки, будто вырезанные из светлой сосновой древесины, на протяжении десятилетий предоставленные самим себе, белo мерцающие костяшками пальцев – И увидел: старая женщина тоже смотрит на свои руки, будто не понимает сейчас, что это собственные ее руки лежат, как отмершие, перед ней на столе, особенно от правой руки от большого пальца не могла она, как я видел, отвести взгляд: сломанного много лет назад, при какой-то работе (–Это случилось, когда я была молодой: в те еще времена, на Родине –); и она, как большинство людей, происходящих из деревень или маленьких городков, никогда в жизни добровольно не обращалась к врачу, так что этот сломанный сустав сросся у нее неправильно и с тех пор большой палец не был уже таким сильным, как остальные, да и ощущение боли в нем, говорила она, притупилось, а потому она чаще всего получала ожоги именно на этом месте, и все так и шло до того самого дня; и, значит, она, эта постаревшая женщина, во время моего безостановочного и для них=обоих, для этой старой женщины & для ее мужа (который, с поблескивающими, как цинковый набалдашник его трости, глазами, по своей привычке молча и тяжеловесно сидел в кресле), по большей части наверняка совершенно непонятного монолога просто смотрела на свою руку – они оба, может быть, поняли только Одно, Самое Главное: что я хочу уехать, !окончательно, !переселиться из одной страны в другую, стать одним из беженцев (судьбу которых оба представляли себе очень хорошо…..), !добровольно покинуть нечто Такое, что, как они наверняка думали, все-таки было, в той или иной мере, моей Родиной (пусть даже лишь постольку, поскольку представляло собой именно ту часть страны, в которой я вырос & которую, следовательно, должен был понимать лучше всего –) & куда я, !тем- не-менее, !никогда больше не хотел возвращаться – –, внезапно моя приемная мать медленно, осторожно пошевелила этим почти нечувствительным к боли пальцем на своей старой руке, будто хотела попробовать, а ?вдруг !сейчас: в !этот час давным-давно утраченная чувствительность все-таки вернется в руку, которую она медленно и так же осторожно открыла, и ее светлая охряноцветная ладонь, будто засыпанная песком&комочками-глины, показалось мне, внезапно расширилась, став деревянной грузовой платформой, – И теперь в этой раскрывшейся, предлагающей себя руке я увидел обе урны цвета графита, с остатком двух жизней, надписанные выбитыми на алюминиевых щитках буквами, которые соединяются в два не известных мне имени, как и сами эти две не известные мне жизни в конце концов, в крошечности обеих оставшихся в 1ночестве урн….. не могут не соединиться. И сколько-то часов спустя, той же ночью, когда ты в больнице этого маленького северонемецкого городка, в хирургическом отделении, под синемерцающим светом ночника, убил своего брата (которого всегда в прежние годы и до сих пор, вплоть до СегоДня, даже Здесь и в это Время-после- его-смерти, путали и путают с тобой, как и тебя – с ним….. & только вопрос может прояснить, Кто есть Кто, и нет этому конца, все так и продолжается, ты !никогда не освободишься от своих мертвецов –) –, так вот, это Тогда тоже было всего лишь еще одной остановкой на пути твоего бегства от мертвецов-вокруг-тебя, как и от Мертвеца-в-тебе, чьей смертью ты не умрешь, может, потому, что избран для другой смерти : Ибо кому суждено сгореть, тот, говорят, не утонет. Может, Пустота дожна стать твоей смертью, совершенное Развоплощение и Исчезновение, как развоплощается туман – не потому, что поднялся ветер, но потому, скорее, что наступил 1=определенный час на краю Ночи, уже переходящей в утро, & только такой час может заставить ночной туман исчезнуть, как если бы и туман тоже имел свое=определенное время & свой урочный час.
Над каменоломней Города, липнущая к улицам и к 4хугольникам проходных дворов, к каждой отдельной комнате, уже несколько недель держится 1-и-та-же удушливая, желтоватая – такой она мне видится – атмосфера; кислород, похоже, остался лишь в загнивающих лужах, он почти израсходован, так что выглядывая из окна во двор ты как бы бросаешь взгляд в широко разинутую пасть рыбы, оцепеневшую в мучительном усилии глотнуть воздуха. После того как солнце, разбрызгав свой белого каления свет по темной синеве собачьеднeвного неба, наконец исчезло, тучи, словно грубошерстные бурые одеяла, пропитавшиеся потом & грязью, потянулись над городом –. В комнатке-каморке, тесной и 1окой, в которой женщина содержит меня с самой-1ой-ночи….. еще ощутимы запахи детской, того сладковато- теплого воздуха, какой обычно скрытно гнездится в магазинах игрушек, да и здесь тоже он соответствует скорее давно оставленным, задвинутым в угол & в спешке нагроможденным 1-на-другую игрушкам (плюшевым зверятам в основном, которых у девочки, как и у многих других нелюбимых детей, имеется невообразимое количество, всех возможных видов), а также миниатюрным предметам мебели, сундучку игрушечному-шкафчику белолакированному-детскому-стулу (все они задвинуты в другой угол комнаты & как бы приготовлены для переезда, в ожидании мебельного фургона), – так вот, скорее им, игрушкам, соответствует этот воздух и, кажется, больше подходит для них, игрушек, чем для дыхания чужого взрослого человека. Меня это не беспокоит: в какие-то мгновения такая встреча двух родов покинутости даже представляется тебе желанным прыжком-во-времени, более того, поздним реваншем за тот-день & тот-час, которые – в определенном смысле – стали границей между твоим детством и: всеми последующими=годами, главными отличительными признаками которых были праздничные- подарки-без-игрушек и грусть без способности по-настоящему плакать, – тогда как одиночество и чувство измотанности просто получили другие маски, а ощущение, что ты остался один под порывистым холодным и сырым ветром, вообще не изменилось до сего дня….. Ты еще помнишь свое впечатление после того, как в1ые законно отправился в кинотеатр на фильм, на который не пускали детей до 14 лет, с новеньким синим удостоверением в жирной на ощупь пластиковой обложке, засунутым в задний карман брюк, и потом шел домой по темно-сверкающему после недавнего ливня вечернему асфальту, из-за пронизывающего весеннего ветра пряча руки в карманах легкой не по погоде куртки, и, ежась от холода, ты тогда подумал: Выходит, это и значит быть взрослым : ?Только-то и ?! Всего – в какой-то момент, на обратном пути, хулиганивший над лужами ветер заехал тебе по морде, кончил в твой зевающий рот (:Ты и сегодня твердо убежден, что тот вечер=тот зевок обеспечили тебе начавшуюся вскоре ангину – так сказать, первую твою нехорошую взрослую болезнь…..) С тех пор ты одержим подозрением, что когда тебя заставили переступить эту пограничную черту, что-то тебе=Свойственное, состоящее из маленьких, по отдельности едва ли ощутимых частичек, от тебя отрезали & с тех пор отрезают постоянно, непрерывно, – & выкидывают, как операционные отходы в больницах, в мусорное ведро…..
В первые же часы и дни я занялся тем, что те немногие вещи, которые мне оставила женщина: 1 комплект белья на смену, туалетные принадлежности (мыло, зубную щетку, крем для бритья & стаканчик, бритвенный прибор) начал – тоже компактно – собирать в-1-кучу в третьем углу комнаты, на старом деревянном подносе. Я !ни-в-коем-случае не желаю претендовать на большее место, чем то, которое считаю абсолютно необходимым. Полотенца, которыми пользуюсь, я потом опять забираю из ванной & вешаю, тщательно расправив, на спинку детского стула, поблизости от окна (по ночам всегда открытого), стараясь не допустить, чтобы влага, появляющаяся после пользования, слишком быстро сделала материю осклизлой, жесткой & дурно пахнущей, чтобы мне не пришлось слишком часто высказывать желания, касающиеся получения свежих полотенец –; моменты, когда я должен просить какие-то вещи, запасы которых периодически подходят к концу, – мыло, например, или зубную пасту, лосьон для бритья, бумажные носовые платки, которые я использую в основном после онанирования, – приводят меня в величайшее смущение, я всегда стараюсь поскорее с Этим разделаться
