и вернуться в «мою» каморку, на «свое» место; такие моменты неизбежны, но я вечно откладываю их «на потом», до последней возможности –. Посуду & столовые приборы, которыми я пользуюсь, когда ем (готовит для меня женщина), я сразу же после еды сам мою & вытираю, и все в кухне опять расставляю по местам, чтобы все выглядело так, как будто Никто, кроме хозяйки, никогда этими предметами не пользовался; да и крошки, высыпающиеся из коробки с печеньем (которая всегда при мне со времени моей последней поездки – ибо и я не вовсе обделен везением –, и из которой я время-от-времени извлекаю & медленно пережевываю 1 из давно- засохших&ставших-ломкими печенюшек), эти крошки я всегда собираю, как в мусорный совок, в свою подставленную ладонь, чтобы потом выбросить их из окна на задний двор. Но всегда – это болезненное ощущение неподобающе=фамильярного, когда твое грязное белье в водовороте маленькой стиральной машины смешивается с бельем женщины & ее дочери –; тем не менее, при виде выстреливающей из сточного шланга в раковину серо-вспененной струи у меня каждый раз возникает и трудно поддающееся определению чувство облегчения, потому что, как преступник после преступления, я хочу, чтобы все следы моего присутствия были уничтожены, чтобы Все, так или иначе напоминающее обо мне и: моем Здесь- бытии, развоплотилось; ибо если уж я не могу покончить с собой=самим, я должен хотя бы безостаточно устранять возникающее из-за меня, Вечного-нарушителя-порядка, Поле Помех. Поэтому стесненносердно сложившийся в этой 1 каморке 1 отдельно взятой квартиры особый ансамбль предметов, привычек & договоренностей складывался таким образом, как если бы речь шла о побитии 1 из тех дурацких рекордов, о которых пишут в книжках для тинэйджеров: рекорда в само-умалении.– 1 словом: Ты идеальный пленник –: !?Куда тебе бежать & !?зачем : бежать или оставаться, для тебя Одно-и-тоже, ?слышишь, самозванный собственник не принадлежащего тебе тела. Набор примысленных мне предметов скуден – стул, маленький стол, кровать –, плюс Все-То, что сейчас существует лишь как отсутствующее: книги, радио, телевизор, газеты –:ничего этого здесь-внутри и для-меня нет: мои – только дремотная притупленность и бодрственная острота ощущений, отсутствие и, следовательно, безвредность обычной-Повседневности, из которой ты выпал, стал для нее недостижим и ненаходим на тот срок, пока находишься здесь, да еще, конечно, свобода – выражающаяся в том, что ты можешь на этот-Мир….. насрать. Тем не менее, даже здесь, в этом стесненносердии 1ночного существования, имеется пыль, которая сводит на нет все твои усилия добиться собственного исчезновения и ненаходимости. Та пыль, которая стелется поверх всего, накапливается; строгие и все более тонкие разграничения смазывает; которая благодаря своей невесомой летучести создает субверсивные взаимозависимости, а нормальные ощущения человеческой общности, порождаемые безмолвным рукопожатием, на-двоих-рассчитанные жизненные пространства возвращает к изначальному отношению зависимости. Но меня все вполне устраивает, ибо делать в этой квартире мне все равно Нечего, не считая того, что с полудня (видимо, это время начала рабочих перерывов в конторах, на конференциях & на пред-приятиях) и до позднего вечера (ибо таковы часы приема у женщины) я должен открывать дверь клиентам & впускать тех из них, у кого на лице не написано 1значно, что они убийцы. Я отправляюсь спать рано – во время ночного плавания часы долгие временные отрезки провожу бодрствуя, потом, большей частью уже под утро, закутываюсь в дырчатое покрывало сна – и потому, как правило, только около полудня возвращаюсь из сумеречной дремоты к бодрствованию, что для меня неплохо, так как день в результате кажется более коротким. А кроме того, ты ведь всегда презирал любителей рано вставать, бесстыдных&самодовольных ничтожеств, которые до конца своих дней уверены, будто это так важно и чуть ли не благодеяние: что они с-самого-раннего-утра осчастливливают каждый новый день присутствием уже почти догоревшего окурка своего «я»….. В промежутках между открываниями двери я сижу на стуле, на «моем» месте возле стены к Той Комнате, и смотрю в окно, изучаю причудливые глыбы постепенно разрушающихся домов на другой стороне улицы, поблекшую охряно-серую осыпающуюся штукатурку, слепые глаза-окна, такие же пустые и обезлюдевшие, как пространства за ними. Иногда – муху на оконном стекле Здесь, с чрезмерно большим, из-за особенностей выбранной мною перспективы, телом, которым эта тварь, как кажется, карабкается по фасадам-напротив, будто какой-нибудь взломщик-акробат в старом фильме. И я провожаю глазами ползущее насекомое в его медленном, извилистом, зигзагообразном странствии по оконному стеклу, и только благодаря этому вдруг замечаю, что само стекло, обрамленное крепкой деревянной рамой, представляет собой совокупность вертикальных, параллельных бороздок: случайно возникавших во все прошедшие годы, из-за периодической смены жары и холода, искривлений в этом стекле, в его (как ты знаешь) никогда не бывающей совершенно застывшей, затвердевшей, а по сути, пусть это и не уловимо чувственным восприятием, всегда текучей, всегда меняющей свою форму стеклянной массе –: И вот теперь это оконное стекло выглядит так, как если бы в- него были вделаны стеклянные же прутья решетки – за исключением правого нижнего угла: Там, видимо из-за больших механических нагрузок, в стекле образовалась трещина, отделившая 3угольник поверхности, – и тебе вспоминается незапертый проход в одном решетчатом ограждении, одна калитка, по недосмотру оставленная открытой, через которую столь многое может ускользнуть и в которой столь многое может исчезнуть – –
Давно уже не был ты в Снаружи. Город, мерещится тебе, со всеми прорытыми в нем каналами- улицами, стоит затопленный непрерывно низвергающимся с неба шумовым дождем; незримые приливы и отливы, черные густотекучие потоки, из которых внезапно вырываются вверх крошечные фонтанчики пены: орнаментальные фигуры из смеха & крика, буйства & прозябания, разучившихся-говорить & рева-их-электронных-песен, моторов & листового железа : гибриды кругом, & всё застряло где-то на полпути между растительным и: животным; человеко-&-машинообразные существа, титанические, еще в давние времена опустившиеся на дно, и со дна этого ледовитого моря, обращенные кверху, – хрипы умирающих, жуткий рыбий вой – утешный потоп: Германское Официально- Уютное Время, с гарантией –, а То-Всё рвется вверх, вверх к тебе & «твоему» стулу в тесной каморке-камере, к «твоему» месту здесь=у-стены.
И во все эти нескончаемые часы на 5м этаже квартиры одной чужой женщины, когда ты из 1ственного окна твоей комнаты неотрывно смотрел на близкие, сновидчески-высокие угловатые фасады домов напротив, целыми днями до вечера & ночами до утра, И тебе постепенно становилось ясно, что с той женщиной, ради которой ты приехал в Берлин, ты вообще !не-имел-права еще раз встречаться – будучи в !таком состоянии, которое она, правда, отчасти уже знала по более ранним встречам с тобой & которое она одна, благодаря своей женской ауре, этой смеси кротости энергии и обещания телесной близости, всегда умела развоплощать рассеивать и предавать забвению – : но ведь теперь ей пришлось бы осознать: Это мое состояние – после того, как пустота во мне обрела совершенство завершенности – стало для меня состоянием постоянным, неизменным, проявляющимся зримо, безысходным; женщине, следовательно, в определенном смысле пришлось бы осознать и собственную несостоятельность, выражающуюся в неспособности помочь мне; И далее: Она, эта женщина, в какой-то момент всей этой Сизифиады, почувствовав себя глубоко уязвленной в своем, так сказать, глубинном женском естестве, естественно, задала бы себе вопрос !Зачем мне вообще Все-это: !Зачем тратить столько усилий ради пустой оболочки какого-то мужчины и раз за разом терпеть неудачи, хуже того: прелесть ее ауры в этой всеобъемлющей пустоте просто исчезла бы….. ?!Нужно ли мне Такое: ?!КЧему это !бессмысленное расточительство :?!просто ради того, чтобы вослед одной женщине высказать свое мазохистское желание – обладать ею – и потом пережить такую же, как всегда, катастрофу – !Очень на тебя похоже – : Любой кредит готовности Другого человека на растрату-себя & заботу-о-тебе рано или поздно оказывается израсходованным, равно как и твоя нарциссическая радость по поводу своего, всегда одинакового, воздействия на Другого уже не приносит ни длительного эха, ни новой, более сильной радости – с определенного момента она раз=и-навсегда, !окончательно теряет смысл….. Так что эта ваша связь – это время недоразумений, порожденных тщеславием и чувственной взбудораженностью – тебе=сегодняшнему представляется покрытой слоем окиси: ярью-медянкой; и потому любая твоя мысль об этой женщине получает ядовитый привкус : ощущение пресыщенности, возникающее от понимания незаслуженности, фальшивости той привилегии, которую даровала тебе эта женщина, избрав тебя объектом своих желаний : привкус унижения от сознания, что до той роли, которую женщина тебе отвела, полностью сознавая ценность своего потлача, ты в эмоциональном плане просто не дорос; ничего равноценного, никакого противо-дара, который уравнял бы вас, ты ей предложить не мог, & потому в тени ее превосходства-над-тобой & ее богатства ты, защищенный, так сказать, лишь
