С этими словами Вероника плавно указала на зал, действительно полупустой. А Лера и не заметила этого сразу, и радовалась еще, что не много народу!
— Мне тоже очень жаль, — произнесла она с настоящей печалью. — Но я тогда просто посижу немного? У вас очень хорошо, Вероника, мне еще в первый раз понравилось. Вы, конечно, не помните — я приходила как-то с Валентином Старом.
— С Валиком? — улыбнулась Вероника. — Да, конечно помню.
Но по ее вежливой улыбке и короткой лукавинке, мелькнувшей в глазах, Лера поняла, что Ника не может упомнить всех, с кем приходит в ее ресторан Валик Стар.
— Что ж, — улыбнулась она, — у вас еще есть время, и я провожу вас за столик.
Впрочем, времени у нее оказалось не слишком много. Лера села за столик под золотыми ветвями дерева, выпила немного вина — тягучего, сладкого, непонятно почему выбранного ею в карте вин; покурила, глядя, как расходятся посетители.
Самой ей уходить не хотелось. Хотелось сидеть просто так, не чувствуя на себе посторонних взглядов, никого не оценивая и никуда не торопясь.
Ника подошла к Лере, когда посетителей совсем не осталось.
— Видите ли, — сказала она с некоторым смущением, — мне очень жаль, что я вынуждена вас беспокоить… Но я уже пообещала своим друзьям вечер в узком кругу в день своего рождения, поэтому и закрываю сегодня пораньше.
— У вас день рождения? — поразилась Лера. — Надо же, какое совпадение, и у меня тоже, именно сегодня!
— Тогда сам Бог велел! — вдруг рассмеялась Ника. Легкое напряжение в ее голосе тут же развеялось. — В таком случае, я вас приглашаю.
— Меня зовут Лера Вологдина, — улыбнувшись, сказала Лера. — Думаю, вы не запомнили мое имя тогда, а мне было бы неловко оставаться здесь сегодня безымянной. Спасибо вам, Ника.
— Я очень рада, — кивнула та, продолжая улыбаться.
Улыбка у нее была необыкновенно приветливая, и Лера снова подумала, как и два года назад, что так улыбаться может только женщина, постоянно уверенная в своей неотразимости.
Зал постепенно наполнялся новыми гостями. Уже повисал в воздухе негромкий гул, звенел женский смех, слышались приветственные возгласы. Вероника снова возникла рядом с Лерой, быстро пересадила ее за другой столик — поближе к середине зала — незаметно познакомила с десятком своих гостей, улыбнулась, засмеялась, отвернулась, отошла, вернулась снова…
Лера и сама не заметила, как начала болтать о чем-то с симпатичным пареньком, оказавшимся актером какого-то экспериментального театра. Потом переключилась на разговор с другой Вероникиной гостьей — художницей из Петербурга. Потом потанцевала немного с банкиром, с которым познакомилась на одном из мероприятий «Горизонт-банка» и с которым они так мило расцеловались сейчас, словно были давними друзьями.
В общем, это была обычная светская тусовка — без эпатажа, без показной роскоши, без грубой пьянки. Лера бывала на таких не раз. Но сейчас она замечала совсем другое. Она вглядывалась в Веронику — смеющуюся, протягивающую руку для поцелуя — и думала: «А ведь она наверняка одна, эта блестящая женщина, и почему же ни тени печали нет при этом на ее лице?»
Лера сама не заметила, как выпила еще вина — но другого, не того, с которого начала вечер. А потом с удивлением увидела, что в ее бокале плещется коньяк, и поняла, что в голове у нее уже стоит звон, и всю ее охватывает чувство бесшабашности. Звон отдавался даже в кончиках ее пальцев, вся она была пронизана этим звоном.
«Пьяна я, что ли?» — с удивлением подумала Лера, и ей показалось, что даже во время этих мыслей язык у нее заплетается.
Ей все время хотелось подойти к Веронике и поговорить с ней. О чем? — она не знала. Это не был какой-то определенный разговор. Лере просто хотелось понять: как удается ей быть такой счастливой и спокойной, какой ценой достигается такое согласие с собою?
И она глотнула еще коньяка, чтобы почувствовать себя смелее.
Вероника как раз оказалась рядом — она то и дело переходила от одного гостя к другому.
— Скажите, Ника, — спросила вдруг Лера, словно со стороны слыша свой замедленный и звенящий голос. — Скажите, ведь вы одна, я правильно догадалась?
Это был совершенно бесцеремонный вопрос, но та самая бесшабашность, которую Лера чувствовала в себе, позволяла его задать.
— Одна? — удивилась Вероника. — Ну что вы, Лерочка! Вы же видите, как много у меня друзей!
— Нет-нет, я не о том, — настаивала Лера. — Вы понимаете, о чем я…
— А! — догадалась Вероника. — Вы имеете в виду спутника жизни? Ну почему же, бывают и спутники, ведь я вполне нормальная женщина и не так уж дурна собою.
Она смотрела на Леру веселым и немного снисходительным взглядом. Вероника тоже выпила немного, но даже голос у нее от этого не изменился, только щеки слегка порозовели — и то ровно настолько, чтобы она не выглядела слишком взволнованной.
Как будто не было тех двух лет, во время которых Лера научилась владеть собой! Она по-прежнему чувствовала себя девчонкой по сравнению с этой необыкновенной женщиной.
— Я только хотела понять… — произнесла она. — Я хотела понять, что же нужно, чтобы быть такой счастливой? Чтобы не жалеть ни о чем, не желать любви, если ее нет — что для этого нужно?
— Ах, Боже мой! — засмеялась Вероника. — Но это же так просто! Я уверена, что не скажу вам ничего нового, вы и сами это знаете. Другое дело, что знать — мало, надо этим проникнуться… Надо просто любить себя ради самой себя — и все! Уверяю вас, это единственное условие счастья в том мире, в котором мы живем. Все остальное — одни страдания и вечное недовольство собою. Вы понимаете?
— Да, — кивнула Лера, чувствуя, как при кивке голова ее мотается, словно у куклы. — Я понимаю, мне это даже уже говорили однажды. Один грек говорил, и точно такими же словами. Но мне это не удается…
Словно сквозь слой ваты слышала она слова Вероники:
— А это и не может удасться сразу! Этому надо подчинить всю жизнь, к этому надо стремиться. Ведь счастье приходит только в награду за труд, вы согласны?
— Я не знаю…
— Именно так, уверяю вас. Думаете, только для любви к мужчине нужен труд? Для любви к себе — ого, еще больший… — Вероника вгляделась в Леру повнимательнее. — Но мне кажется, вы чувствуете себя сейчас не совсем хорошо?
— Да, кажется, — пробормотала Лера. — Извините меня, Ника…
— За что же извиняться? — мило улыбнулась Вероника. — Сегодня у нас обеих праздник, отчего бы и не расслабиться? А вот Янек, кажется, домой собирается. — Она повернулась к молодому режиссеру, с которым недавно болтала Лера. — Хотите, он вас проводит?
— Да, если можно, — кивнула Лера.
Она уже и представить себе не могла, как доберется домой одна. Хмель накатил так неожиданно, никогда с нею не случалось подобного. И надо же, чтобы именно сегодня, здесь!..
Лера почти не помнила, как вышла из ресторана под руку с режиссером Янеком, села в какую-то машину рядом с водителем, назвала свой адрес заплетающимся языком. Наверное, Янек помог ей подняться до квартиры, открыть дверь. Следующий проблеск сознания Лера ощутила уже в своей комнате, присев на край дивана…
— Лерочка, как долго! — услышала она мамин голос. — Я уже волноваться начала… Тебе Митя звонил, поздравлял с днем рождения. Ты ему позвони, он в Вене и оставил телефон.
— Митя, да, Митя… — пробормотала Лера. — Нет, потом, потом позвоню…
Она не могла думать сейчас о Мите — и не потому, что голова была тяжелой, не потому, что по- прежнему звенело все тело, словно пронзенное током. Она ни о ком не могла сейчас думать — ей хотелось думать только о себе…
