Остров

осчастливила вас Фортуна после того, как окочурился Совок…

— Ваша Фортуна сама скоро окочурится. Сколько там осталось до семнадцатого года? Смотришь, и наступит неожиданно, как в прошлый раз, для всейвашей системы… ну, тот самый… который всегда подкрадывается незаметно. — Удивительно, но негромкие реплики Фимы были очень хорошо слышны нафоне оглушительно-звонкого голоса Вадима, от которого даже дребезжали оконные стекла.

— …Дело не в политике правительства, а в вас самих. Корень всех проблем — в вашей совковой психологии.

Дамир всё ниже склонял голову. Я, сидя напротив, видел его темечко, покрытое в равной степени чёрными и седыми волосами. После последних фразВадима он налил себе полстакана «Божьей росы» и молча «хлопнул» её, не предложив никому присоединиться, даже не взглянув на нас. Я понял, что этоозначает, и попытался остановить Вадима. Накрыв сверху кисть его руки своей ладонью, я произнёс с нажимом:

? Вадим, следи за своими словами!

Но Вадим нервно отдёрнул руку.

? Почему иностранцы каждый клочок земли обихаживают? — Фима продолжал защищать свой Остров. — Земли у них мало, а народу много, вотпоэтому они каждый участок используют по максимуму. А у нас земли и прочих ресурсов ? вагон и маленькая тележка. Потому государство и вкладываеттуда, где больше отдача. Но прежняя власть и о нас не забывала. Во всяком случае, за эту землю держалась крепко.

— Ваш Безымянный надо переименовать в Остров Свободы! Свободы от здравого смысла, от экономической целесообразности… — Вадим сталзапинаться — свидетельство усталости. Но в его глазах религиозного проповедника всё ещё сверкали молнии. ? Свободы от достижений европейскойцивилизации и нормальных условий для жизни. Проклятый Совок…

…Удара я не видел. Только что-то мелькнуло на периферии зрительного поля. Валеев бил не кулаком, а всей раскрытой пятернёй ? удартаким кулаком в таком состоянии мог стать для Вадима фатальным. Вид Валеевабыл ужасен, он напугал бы даже тигра. Его взгляд, полный звериного бешенства, казалось, был способен прожечь дырку в металле. Из перекошенного ртатак и не смогло вырваться страшное ругательство, застрявшее в клокочущей в горле ярости. Раздувшиеся ноздри со свистом засасывали воздух, вены нашее готовы были лопнуть, а застывшие в напряжении мышцы канатами протянулись вдоль рук. В таком состоянии бросаются в рукопашную на заклятоговрага.

Вадим упал вместе со стулом. Он так и остался на нём сидеть, только стул теперь лежал спинкой на полу. Хорошо, что при ударе он успел вовремяповернуть лицо, иначе мог бы получить перелом носа.

Он с трудом поднялся с пола. Вид у него был растрёпанный и подавленный, но Вадим и теперь не собирался сдаваться. Он принял позу, чем-тонапоминающую греческую букву «лямбда»: одна нога отставлена назад, другая выдвинута вперёд, голова наклонена в сторону противника. Кулаки сжаты,но что делать с руками, он не знал, и потому прижал локти к туловищу. Он был готов сражаться за свои убеждения, не имея даже призрачного шанса науспех. Он решил быть битым, но не уступить сопернику в твёрдости духа.

Я не ожидал от Вадима такой отчаянной, безрассудной смелости. Однако вид этого полноватого московского интеллигента, храбро бросающегося вбезнадёжный бой, был столь нелепен, что мог погасить любую агрессию. Да никто и не собирался отвечать на его вызов. Ни старшина, ни остальные дажене смотрели в его сторону.

Валера обратился к Валееву, принявшему прежнюю позу ? лицом в стол.

— Зря ты так… Не ты один хотел дать ему в реноме. — Должно быть, Валера полагал, что подобрал приличный аналоггрубоватого отечественного выражения. — Но бить такого — грех.

Под «таким» подразумевался квёлый интеллигент.

Фима высказался ещё более неожиданно:

? Это потому, что нет у тебя в сердце бога, Дамир. Бог учит смирять свои порывы.

Вот уж кого бы я не заподозрил в религиозности, так это Фиму!

Старшина молча выслушал своих друзей. Потом скосил глаза в сторону Вадима и, глядя не на него, а в пол перед ним, с презрительным равнодушием,почти не разжимая губ, сказал:

? Остыньте, господин. Никто с Вами драться не собирается. Был бы я трезвый, тоже Вас бить не стал. Хотя, есть за что…

…Нам оставалось только уйти. Я, успокаивая и похлопывая Вадима по спине, вывел его из дома. У него дрожали губы, а в его глаза, полные муки, былоневозможно смотреть. Самое сильное унижение для мужчины ? это физическое унижение, которое он претерпел от ненавистного противника. Я судивлением открыл для себя ещё одного Вадима ? полного мужских амбиций. Да, за эти несколько дней мы узнали друг о друге столько, сколько не узнализа предыдущие годы знакомства.

Я чувствовал свою вину за случившееся, поэтому попытался хоть как-то успокоить моего партнёра.

— Вадим, зря ты так… Стоит прислушаться к их аргументам.

— В их аргументах так же мало содержания, как в порнофильмах!

Кажется, моя попытка привела к результату противоположному тому, на который я рассчитывал: Вадим опять «завёлся».

? Ты не прав. Я пообщался здесь с людьми… То, что у тебя вызывает презрение, для них свято. Они не такие, как мы.

? Вот в этом я с тобой согласен! Ты посмотри на их небритые рожи, это же троглодиты!

— Им утром некогда было бриться, их подняли чуть свет.

— А этот алкаш, которого ты почему-то защищаешь, как там его…

? Валера.

? Ведь когда он пьёт, у него же зубы стучат о край стакана! Ты хотя бы признай, что между нами и ними огромная пропасть ? интеллектуальная,культурная, мировоззренческая. Разве эти всесторонне недоразвитые личности способны так же, как мы, чувствовать искусство, любить литера­туру,наслаждаться поэзией? Разве им присуще критическое восприятие действительности и аналитическое мышление? Они и слово «анализ» понимают только вмедицинском смысле. Я не удивлюсь, если выяснится, что некоторые местные аборигены, вроде этого твоего алкаша, и считать-то умеют только до двух, авсё, что больше, для них ? «много».

Мне не хотелось возражениями усугублять состояние Вадима, но и терпеть дальше я тоже не мог. Он явно незаметно для самого себя пересёкнекоторую незримую черту, разделяющую обоснованную критику от оголтелого поносительства.

— Ты прав, мы отличаемся от них. Хотя бы тем, что научились работать языком лучше, чем они руками. Однако уровень интеллекта определяется нетолько наследственностью или происхождением. Большинство маршалов Великой Отечественной были выходцами из простых крестьянских семей, а билипотомственных прусских аристократов. А в других обстоятельствах они были бы обречены на то, чтобы всю жизнь кланяться и снимать шапку передбарином, который никогда не признал бы их равными себе по интеллекту.

Вадим был похож на сумасшедшего. Его расширенные глаза выдавали огромное внутренне напряжение, смотрели, не видя.