? Как ты можешь сравнивать нас и их?! Это же не люди, а насекомые!
— В институте, где я учился, работал академик с очень импозантной внешностью и интеллигентными манерами, — продолжал я. — И фамилия у негобыла «дворянская», оканчивалась на «ский». Я был убеждён, что он потомственный интеллигент и дико удивился, увидев в институтской многотиражкефотографию, на которой академик был изображён на фоне крестьянской избы, в которой родился, рядом с матерью-крестьянкой. Но если бы он жил вдругое время, тоже снимал бы шапку перед барином. И сколько подобных случаев можно припомнить? Наше преимущество не в интеллекте, а в егопостоянной, непрерывной тренировке. Потому что без постоянной работы мозга над сложными проблемами интеллект не развивается. Это как в спорте —для достижения результата необходимо всё время тренировать мышцы. С мозгом то же самое. Местные мужики не тупые, просто они нетренированные.
Зря я всё это говорил. Вадим не разговаривал со мной, а выплёскивал из потаённых глубин своей души всё, что постепенно копилось годами, если недесятилетиями. Он не слышал меня.
? Никогда не признаю тупых работяг с плохими зубами, глупых травоядных, равными себе. Причём местные, «безымянные» аборигены не исключение.Нет, они как раз типичные представители так называемого «простого народа». Почему-то народом принято восхищаться. А с какой стати? Разве народ,который уже какое столетие по капле выдавливает из себя раба, да всё никак не выдавит, достоин нашего восхищения? Этот народ окончательно ибесповоротно выпал из мировой цивилизации. Впрочем, он к ней никогда и не принадлежал.
— Ну, ты не обобщай…
— Да, да! Я имею в виду именно народ! Этот народ, который не любит работать, но умеет люто завидовать. Он не способен понять и принятьевропейские ценности, но насквозь пропитан варварской азиатчиной. Который из всех больших и маленьких удовольствий в жизни знает только водку. А извсех аргументов уважает только физическую силу.
Вадим и меня «завёл» ? я тоже начал кричать:
? Оскорбить их Родину ? и нашу, между прочим! ? это всё равно, что оскорбить мать. Что ты ожидал получить, называя Советский Союз Совком?!
? Какая «Родина»?! Да нет уже той Родины, давно нет. Да и не желаю я считать Совдепию
Я подумал, что Вадим имеет в виду Остров. Остров отторгал его, как иммунная система чужеродный белок. Желание Вадима поскорее уехать подальшеот этого места и от этих людей было по-человечески понятно. Но продолжение взорвалось бомбой у меня в голове.
? Напишу сыну в Англию, пусть и не думает возвращаться. И самому пора валить из этой проклятой Рашки! Из немытой Рашки, которая никогда —слышишь, никогда! — не отмоется. Мне противно быть русским, стыдно принадлежать к этому народу лодырей и пьяниц. Самая большая трагедия моейжизни — меня угораздило родиться в этой Азиопе!
…Что это было?! Меня оглушило, и я отключился на несколько секунд. В голове что-то заклинило, в ней не было ни одной мысли, только звенели,отдаваясь затухающим эхом, последние фразы Вадима. Тело как-то обмякло и обессилило. Не в силах сделать ни шага, я стоял и тупо смотрел, как Вадимуходит, размахивая руками и продолжая что-то говорить, даже не заметив, что остался один.
Я повернулся и не пошёл, а медленно побрёл в противоположном направлении. Никогда не стихающий на Острове ветер легонько подтолкнул меня вспину, иначе мне, наверное, не удалось бы стронуться с места. Больше всего в этот момент я боялся, что Вадим обернётся и окликнет меня. Если этослучилось бы, я мог, как Валеев, не совладать с собой.
Так что же произошло? Я ещё не до конца осмыслил случившееся, но уже понял, что отныне наши с Вадимом пути разошлись. Разошлись бесповоротно.И не потому, что сейчас мы шли в разные стороны. С абсолютной ясностью, со спокойной обречённостью я осознал, что после его слов между намиразверзлась самая непреодолимая пропасть на свете ? мировоззренческая. Его слова никогда не будут забыты мною. Не получится, как в компьютерныхиграх, вернуться назад во времени и попытаться предотвратить случившееся. Прежние близкие, доверительные, партнёрские отношения, выстраивавшиесягодами, рухнули в одну секунду.
Разлом произошёл по вопросу, по которому не возможны компромиссы. Для меня недопустимо спокойно, как ни в чём ни бывало, общаться с человеком,который хоть однажды так отозвался о моей стране и моём народе.
Я и раньше подозревал, что Вадим из тех, кто предпочитает любить Родину издалека, поэтому полагал, что рано или поздно он обоснуется в своейавстрийской деревне. Но при этом даже не допускал мысли, что он не любит, ненавидит и презирает свою страну и народ.
И до этого вечера я отнюдь не во всём соглашался с Вадимом. Мне претила крайность его позиции и чрезмерная категоричность высказываний. Однакодо сих пор оставалась возможность для дискуссии и поиска компромисса, которая теперь исчезла.
Всё, что я знал о Вадиме, все его слова и поступки теперь наполнились новым содержанием. Я вспомнил, как он несколько раз с придыханиемрассказывал о своём то ли дедушке, то ли прадедушке-белогвардейце, всякий раз подчёркивая, что тот был потомственным дворянином. Я не придавал этимрассказам никакого значения, но сам Вадим, должно быть, никогда не забывал о том, что в его жилах течёт «голубая» кровь, не такая, как у всех. Его отец-доцент года полтора или два провёл на стажировке в Англии, для чего ему пришлось предварительно вступить в КПСС (раньше говорили: «пролезть впартию»). Вадим взахлёб пересказывал восторженные впечатления папаши о жизни на Западе. Теперь стало ясно, что родитель сумел передать сыну своёотношение к забугорной жизни и собственному отечеству. Ещё бы! Если тебе с детских лет вместо сказок рассказывают о прекрасной «Загранице» ивдалбливают в сознание мысль, что твоя Родина самая убогая, дикая и отсталая, ты неизбежно станешь преклоняться перед этой сказочной страной и непросто не любить, а
Неистовость Вадима в спорах не удивительна. В самом деле, если ему удастся доказать свою правоту, то всё не напрасно. Не напрасны гибель Державы,разрушение экономики, обнищание народа, сотни тысяч убитых в локальных войнах и воровских разборках, моральная и нравственная деградацияобщества. Если он прав, то всё это — лишь побочные, сопутствующие издержки, меркнущие на фоне достижения глобального результата — восстановленияестественного хода истории; необходимая, а потому и неизбежная плата за возвращение на путь «цивилизованного» развития. А австрийский дом илондонская школа его сына в этом случае ? справедливое воздаяние за приложенные личные усилия для достижения разворота страны к прогрессу идемократии.
Но если закрадывается сомнение, если что-то сохранилось в душе от того третьеклассника, остаётся единственный способ защиты собственной психики— преисполниться высокомерным презрением к простому народу и с гонором польских шляхтичей объявить его быдлом, чернью, толпой, неспособнойосознать собственные интересы. И упиваться своим реальным или мнимым превосходством над серой массой.
Так действовали властные элиты во все времена. Видимо, есть что-то в человеческой природе, препятствующее угнетению ближнего. Поэтому надоубедить себя, что этот «ближний» никакой тебе не ближний и даже не дальний. Он не может сравниться с тобой интеллектуальными и моральнымикачествами, не сопоставим по уровню культуры и вообще стоит ниже на эволюционной лестнице, и в силу этого самой природой предназначен быть твоимслугой, а не равным тебе. Для обоснования своего превосходства годится всё — происхождение от благородных предков, принадлежность к «избранному»народу, «высшей» расе или просто цвет кожи. Эту линию можно проследить на протяжении всей истории человечества. В Древнем Риме патриции спрезрением относились к «говорящим орудиям», сейчас «креативный класс» и «творческая интеллигенция» — к «двуногим особям». Термины изменились, аподоплёка осталась той же самой.
Вот и Вадим пытается доказать себе — прежде всего именно себе, и лишь во вторую очередь всем остальным — что всё было сделано верно. Чтопричина всех бедствий заключается в том, что страна у нас «неправильная»: и история у нас слишком кровавая, и традиции государственности азиатские, и
