говорить: было видно, что народ уважал его мнение. Мне это показалось удивительным: в неприметной внешности поселкового главы я не видел ничего,что могло вызвать к нему такое отношение.
Из фельдшерского пункта на крыльцо выскочила Клавдия. Оглядев толпу, упёрлась взглядом в подростка:
— Мишка! Дуй к Наталье, скажи, чтоб дала поллитра спирта для дезинфекции.
Мишка рванул с места со всей юной, бьющей через край энергией. За ним с криками и гиканьем понеслась стайка ребят помельче.
Будущий отец не выдержал напряжения и закричал дрожащим дискантом:
? Тёть Клав, если нужна какая помощь, пусть Маргарита Ивановна только скажет!
? Ты своё дело сделал, теперь мы без тебя обойдёмся, ? под смех толпы отрезала Клавдия и с треском захлопнула за собой дверь.
Время шло. Некоторые уходили по своим делам, но подходили другие. Интересовались, как там Маша. Мужчины успокаивающе похлопывали по плечу еёмужа. Наконец, из глубины дома послышался плач младенца. Все одновременно облегчённо выдохнули, толпа задвигалась и громче зашелестела шумомразговоров.
На крыльцо опять вышла Клавдия:
? Мальчик! Заходите посмотреть, кто хочет.
Народ ломанул было в дом ? взглянуть на младенца, но грозная тёща неприступным редутом встала в дверях и осадила всех окриком:
? Куда прёте?! Отца сначала пропустите. — И увесистым шлепком подтолкнула в шею своего юного зятя, прошмыгнувшего боком мимо неё. Физиономияего сияла ярче солнца.
Я тоже посмотрел на нового жителя Безымянного. Когда-нибудь он будет носиться по посёлку, разбрызгивая лужи, а по весне сбегать с холмов, ловяртом воздух. Потом он перестанет дёргать девчонок за косички, но будет искать случая ухватить их за более интересные места. Однако сейчас, глядя на егосморщенное, с закрытыми глазками, личико, было трудно поверить, что в конце концов, через много лет, возмужав и заматерев, он станет похожим насуровых мужиков Острова.
На крыльцо мы вышли вместе с Акимычем.
? Вы что, всегда всем посёлком детей рожаете? ? Задал я вопрос, который интересовал меня всё это время.
Акимыч чуть улыбнулся глазами: то, что мне показалось удивительным, для него было обычной картиной.
? Дело в том, что мы все не чужие друг другу люди. Не родные, конечно, но и не чужие. Поэтому любая личная проблема сразу становится общей. Всееё обсуждают, думают, как помочь человеку… Маша очень тяжело рожала, уже много часов. Слух об этом разлетелся по посёлку, вот народ постепенно исобрался. Каждый ведь переживает за неё. Хорошая она девка…
Слова Акимыч произносит негромким голосом, при этом доброй и слегка виноватой улыбкой, которая отличает очень скромных людей, как быпредупреждает собеседника, что не собирается затевать с ним спор.
— Я вчера щи сварил, — неожиданно сказал он, — пойдёмте, я Вас накормлю.
Я соблазнился не обещанными щами, а возможностью посмотреть, как живёт Акимыч. Да и делать мне было нечего.
Ветер опять бузил. С утра он успел разобраться с облаками, разогнав их по краям неба, взбил белой пеной поверхность моря, а теперь наводил свойпорядок на суше. Весело посвистывая, как шаловливый мальчишка, он раскачивал стволы деревьев, «причёсывал» высокую траву на лужайках и лохматилшерсть поселковых собак. Я с готовностью подставлял лицо ветру, чтобы он выдул последние остатки вчерашнего застолья. Но он не ограничивался этим, а,заворачивая полы, норовил залезть под плащ. Однако ватник надёжно защищал мою поясницу.
В доме Акимыч отправился на кухню, предварительно спросив:
? Выпить не хотите? ? Я бы удивился, не услышав этого вопроса.
? Нет! ? Мне пришлось поспешить с ответом, поскольку хозяин уже направился к буфету. Для убедительности я не только энергично помотал головой,но и замахал перед лицом обеими руками. ? Я сегодня лечусь.
? Ну, смотрите. Только имейте в виду, что моя «Божья роса» ? самого высшего качества, Вы такую еще не пробовали.
? Вы не поверите, но до сих пор меня угощали исключительно лучшей на Острове «Божьей росой».
Акимыч понимающе засмеялся и перестал обращать на меня внимание. Это было мне на руку — я принялся осматривать его жилище. Оно ничем неотличалось от тех, что я уже посетил — та же старенькая, давно вышедшая из моды мебель, ковры на стенах, палас на полу в гостиной и фотографии настене.
Народ на Острове, в отсутствие телевещания, не смотрящий, а читающий. Но предпочтения Акимыча меня удивили. На полках преобладали книгифилософского содержания с заумными названиями. Среди авторов фигурировали как древние греки, так и явно современные, имена которых мне, впрочем,ничего не говорили. Выделялся один фолиант, специально поставленный не корешком, а обложкой к зрителю. С обложки куда-то вдаль смотрел человек.Лицо его по всему периметру было обрамлено густыми седыми волосами — волнистыми в усах и окладистой бороде и слегка растрёпанными вокруг мощноголба. Надпись не оставляла сомнений: «Карл Маркс. Избранные произведения». В последние годы это имя редко упоминалось, не то, что раньше, и всякийраз это сопровождалось крайне уничижительными комментариями. Тем более мне стало любопытно, чем же руководствовался Акимыч, с явным уважениемпоставив эту не слишком-то актуальную для нашего времени книгу на самое видное место?
Я встал в проёме кухонной двери, прислонившись к дверному косяку.
— А Вы, оказывается, увлекаетесь философией? — Спросил я хозяина, суетившегося вокруг кухонного стола и керосинки.
Тот ответил не очень охотно ? скромные по природе люди не любят оказываться в центре чужого внимания:
— Да… Почитываю на досуге.
— А какой в этом может быть интерес? Вряд ли изучение философии помогает выжить на Острове.
Акимыч усмехнулся своей обычной усмешкой — скорее доброй, чем саркастической.
— Это как сказать… По-Вашему, почему люди стремятся к знаниям?
— Наверное, потому, что знания — сила! — Ляпнул я первое, что пришло в голову. Но потом попытался дать более содержательный ответ. — Знанияоблегчают доступ к известным материальным благам и указывают путь к прежде недоступным.
— А по моему мнению, причина в том, что человек не может нормально существовать в непознанном мире. Необъяснённый мир представляется емунепредсказуемым и враждебным, в нём он испытывает психологический дискомфорт. Поэтому человек, желая спрогнозировать реакции непонятного емумира на свои действия, пытается хоть как-то объяснить те или иные его проявления — рационально или, если не получается, с помощью богов и демонов.Так вот, философия тоже помогает человеку познавать реальность и самого себя. Без неё арсенал средств был бы неполным. Конечно, философия вряд ли
