«Соломон… — крутилось в мозгу. — Любовника Эрнеста и правда зовут Соломон».
Немного погодя, в голову пришла чуть более здравая мысль:
«Я немедленно должна узнать, кто он. Полное имя, возраст, род занятий, уровень дохода и… что-то такое, что он скрывает. У всех есть тайны, каждый что-то скрывает… и этот… царь Соломон… тоже не без греха».
После непристойных ночных событий, повлекших за собой рискованную вылазку в прихожую с целью обыска карманов чужой куртки и дорожной сумки, и телефонного разговора с детективом Лораном (долгий, нервный, но оправдавший себя на сто процентов), миссис Шеннон все-таки сморил сон. Спала она глубоко и проснулась поздно — около десяти, от изумительного запаха свежесмолотого кофе и хлеба, жарящегося на сковороде в золотистой пене свежего масла.
Соломон готовил завтрак. Когда Ирма появилась на кухне, по-домашнему, в халате и тапочках, но по крайней мере умытая и тщательно причесанная, он нимало не смутился, не выразил вообще никаких эмоций, поздоровался спокойно и сухо, как дежурный врач на утреннем обходе.
Она села за стол, поближе к окну, чтобы не мешать месье перемещаться между плитой и шкафами, бросила взгляд на улицу, как будто ее очень интересовала погода, а потом потянулась к пачке сигарет, зажигалке и пепельнице:
— Не возражаете, месье, если покурю и посижу тут с вами, составлю компанию, раз уж наш лентяй безбожно проспал?
— Курите, если вас не смущают крепкие сигареты. Компания мне не нужна, но я не против вашего присутствия.
Ирма хмыкнула, в очередной раз получив по рукам за попытку нарушить личные границы, однако не могла не признать изящество шлепка. Да, Лоран прав: месье Соломон Кадош — крепкий орешек, одним нажатием его не расколешь.
Она закурила, с минуту молча пускала дым, изо всех сил стараясь не закашляться — этот их знаменитый «Галуаз» был редкостным дерьмом, вырви-глаз, по сравнению с ее любимыми ментоловыми «Вог» — и ругая себя за то, что делает это напоказ и натощак.
Соломон не обращал на нее внимания, продолжал заниматься готовкой: переворачивал на сковороде золотисто-коричневые гренки, нарезал овощи для салата, ловко орудуя острым ножом, смешивал и растирал в каменной ступке какие-то загадочные специи…
Ирма следила за ним, не в силах оторвать взгляда от рук Кадоша, больших, сильных, жилистых, оплетенных голубоватыми венами, проступающими под загорелой кожей, как реки на карте Франции, с длинными-предлинными пальцами, тоже сильными, но умелыми и чуткими (она это знала, слышала ночью…). Эти руки с равным успехом могли быть руками врача, моряка, скульптора — и… убийцы.
Она содрогнулась и болезненно сглотнула, представив, как пальцы Кадоша смыкаются на ее шее, нажимают на артерию, перекрывая спасительный ток крови, умело выдавливают жизнь… — и еще раз напомнила себе, что следует быть осторожной и не пытаться взять крепость штурмом.
— Соломон… я могу называть вас по имени? Мы ведь теперь родственники в каком-то смысле.
— Можете, но я бы не стал определять наши отношения как родственные.
Ирма только пожала плечами — дескать, как угодно — и продолжила:
— Откуда вы знаете, что Эрнест обожает сладкие гренки на завтрак? Он сам вам об этом сказал?
— Не все ли равно, откуда я знаю? — темные глаза испытующе посмотрели на нее. — Спросите лучше о том, что вас действительно интересует. Готов спорить, что не гренки.
— Ах, вот как? Хотите без обиняков? Ну, так даже лучше. — Ирма потушила сигарету и взглянула на Кадоша с открытым вызовом:
— Вы знакомы с Эрнестом совсем недавно. Вы, месье, вообще его не знаете. Готовить для little boy любимые блюда -это очень мило и трогательно, но долго вы на подобной ерунде не проездите.
Соломон положил нож, оперся кулаками о столешницу и молча ждал продолжения. Ирма покосилась на острое лезвие, стараясь не представлять, как оно впивается ей в грудь или входит в шею под ухом, перевела дыхание и закончила свою мысль:
— Он выглядит как ангел Мурильо (3), не спорю, его красотой хочется любоваться, как фреской Микеланджело, но у него невозможный характер. Чудовищный, эгоистичный, порочный… Он сведет вас с ума за пару месяцев, надоест за полгода, и вы его бросите. Мне же снова придется собирать его по кускам, как всегда после очередного увлечения такого рода.
— Остановитесь, мадам.
— Нет, я договорю! — воскликнула Ирма и в запале хлопнула ладонью по краю стола, так, что пепельница подпрыгнула и перевернулась. — Я знаю его десять лет. Съела с ним бог знает сколько соли и всяческого дерьма! Вы хотя бы в курсе о его наркотической зависимости, о суицидальных попытках, о том, что он лечился у психиатра?..
— Замолчите.
— Нет, не замолчу! Я работаю с ним, и у него есть обязательства! Контракты! Он не может просто взять и все это бросить! Понятно вам?
— Мне все понятно. А вы не понимаете, что я не стану обсуждать с вами Эрнеста. Еще раз прошу вас — остановитесь. — лицо Соломона оставалось спокойным, тон голоса почти не изменился, но темные глаза как будто превратились в два пистолетных дула… Кадош начал злиться всерьез.
— Иначе что? — у Ирмы от страха сжалось солнечное сплетение, но уступить в этом споре она не могла и не хотела. — Вы меня ударите? Может, убьете? Это у вас семейное, месье Кадош — убивать тех, кто встает на пути ваших… извращенных склонностей?! Да-да, я знаю, что ваш брат был приговорен к смерти, как серийный убийца, а знает ли об этом Эрнест?
В мгновение ока Соломон оказался рядом с Ирмой, рывком поднял ее на ноги и, схватив за горло, прижал к стене. Теперь она не могла ни кричать, ни пошевелиться, ни даже толком дышать, и только хватала губами воздух, с ужасом глядя в лицо Кадоша, которое вдруг оказалось совсем близко к ее лицу:
— Да, это у нас семейное, мадам. Так что вы ведете себя крайне неосмотрительно. Даю вам слово, что если вы еще раз позволите себе подобную выходку, если посмеете явиться без приглашения туда, где вы не нужны, если потревожите меня или Эрнеста — я убью вас без всякой жалости. Вы меня поняли?
— Д-да… — прохрипела она, царапая ногтями его руки и дрожа, как осиновый лист — Да… Пу…стите…
Соломон ослабил хватку. Ирма, икая и кашляя, упала на стул и принялась растирать шею. Кадош спокойно вернулся к плите и принялся снимать со сковороды немного подгоревшие, но вполне пригодные в пищу гренки.
Ирма встретилась с детективом Лораном в «Ле Балто» на улице Мазарини, в двух шагах от отеля, где сняла номер.
— Вот, мадам, то, что вы просили, — сказал он, кладя на столик объемистую картонную
