Братья понимающе переглянулись, и Соломон спросил:
— Ну, а чего же ты хочешь, Торнадо?
— Почему бы не посмотреть что-нибудь историческое, например, «Капитана», или комедию вроде «Фантомаса»? — тон Эрнеста был не слишком уверенным, даже смущенным, но в Валлорисе фильмы с Жаном Марэ в главной роли приходили на ум в первую очередь…
Лис пожал плечами:
— Почему бы и нет? У меня есть оба… и месье Марэ в обоих очень хорош. Что, Сид?..
Тень, пробежавшая по лицу Соломона, была совсем легкой, но Исаак ее заметил, заметил и то, как покраснел Эрнест, когда любовник сухо проговорил:
— Можно и «Фантомаса», хотя лично меня больше устроил бы «Фанфан-Тюльпан».
— Еще бы нет, — усмехнулся Лис. — Ты же в курсе, Эрнест, что твой серьезный доктор с двенадцати лет сходит с ума по Жерару Филипу?
— Да, он мне говорил. — теперь голос Эрнеста сделался прохладным, как северный ветер, и он в свою очередь пожал плечами и скрестил руки на груди, показывая, что ему совершенно все равно, какая кассета в итоге будет вставлена в видеомагнитофон. Соломон бросил на него жаркий взгляд, но ничего не сказал…
Эта выразительная пантомима, бывшая ни чем иным, как обоюдной сценой ревности, многое объяснила Исааку; он улыбнулся с нежной грустью, вспоминая, как много лет назад, на пике романа, Ксавье ревновал его к самым неожиданным персонажам, от хореографа труппы «Лидо» и Далиды до микеланджеловской скульптуры «Восставший раб».
— Слушайте, ребята, если хотите, я могу поставить кассету с немецким порно, — заговорщически предложил он. — Тогда это точно устроит нас всех.
Эрнест фыркнул от смеха и уткнулся лбом в плечо Соломона, а тот, понизив голос, ответил:
— Отличная идея, Лис. Я полностью «за»… ты даже не представляешь, насколько.
Исаак заметил с невозмутимым видом:
— Очень даже представляю. Не у тебя одного стоит.
— Отрицать наличие полной эрекции у всех присутствующих было бы непростительной врачебной ошибкой, — важно кивнул Сид, чем вызвал новый приступ веселья у художника:
— Обожаю, когда ты включаешь доктора… Доктор Кадош, так что же вы нам прописываете для избавления от… напряжения?
— Несомненно, требуются лечебные мероприятия. Сеанс групповой мастурбации пошел бы нам всем на пользу. — ответил Соломон все с той же прекрасной невозмутимостью врача на консилиуме.
Оторвавшись от поисков нужной видеокассеты в обширной фильмотеке, Исаак положил руки на пояс, наклонил голову и слегка расставил ноги, как будто готовился к уличной драке или… провоцировал партнера на танцполе сделать ему минет:
— Ну так что -«Лето Скотта», «Без седла» или «За дверью в Греции?» А может быть, «Фараон и раб»? У меня здесь большая коллекция.
— Все такое вкусное… прямо не знаю, что и выбрать… — Эрнест уже не смеялся, не скрывая, что этот фривольный разговор и сама ситуация завели его с пол-оборота и толкают на бесстыдные фантазии и безрассудные поступки. Масла в огонь подлило тихое рычание любовника, раздавшееся прямо над ухом:
— Я помогу тебе с выбором, Торнадо. Положись на меня.
Эрнест задрожал, когда теплая рука властно прошлась по его спине, скользнула ниже, сжала крепкую задницу, обтянутую джинсами, и конечно, такая шалость отнюдь не способствовала успокоению крови в жилах и спаду возбуждения. Художник резко выдохнул, повернулся, обхватил любовника сбоку и потерся пахом о его бедро, с трудом сдерживаясь от более активных действий… но губы Соломона нашли губы Эрнеста и смяли их в нетерпеливом, сладострастнейшем поцелуе. Настойчивый язык скользнул по сомкнутым зубам, прося открыться, впустить, и Эрнест не устоял перед этим призывом.
Исаак, чье желание становилось все более очевидным, следил за ними с такой жадностью, что, казалось, еще минута -и большая гостиная снова превратится в место древнегреческой оргии, с участием одних только мужчин.
Понимая опасность для всех троих, Эрнест сделал честную попытку притормозить:
— Охххх… Соломон… тшшшшшшш… подожди, это какое-то безумие…
— Да, мой дорогой… — промурлыкал пепельноволосый бог с темно-янтарными глазами, упоенно и жадно скользя горячими губами по длинной гибкой шее своего Ганимеда. — Ты прав. Я хочу, чтобы ты ему поддался…
Он слегка укусил художника за мочку уха и, обжигая дыханием, прошептал по-немецки:
— Ich will dich, ich will Wahnsinn. Mein Schwanz ist steinhart. Ich konnte kaum warten, bis dieses verdammte Abendessen vorbei ist. (Я хочу тебя, хочу до безумия. Мой член уже каменный. Я едва мог дождаться, когда закончится этот чертов ужин).
Эрнест, все больше теряя голову, тяжело дыша, уперся кулаками в плечи любовника — его не особенно смущало, что тот ласкает его в присутствии другого мужчины, пусть даже собственного брата; в комнатах отдыха любого гей-клуба это было в порядке вещей -наслаждаться одновременно прикосновениями и созерцанием, но они проводили вечер не в клубе…
В нескольких шагах от гостиной сидели за картами две приличные пожилые женщины и строгий доктор фон Витц, внушавший художнику особое почтение, как коллега Шаффхаузена. Кто-то из них в любую минуту мог войти: фрау Кадош — чтобы пожелать им всем доброй ночи, или Витц вдруг устанет от карт и тоже решит посмотреть “настоящее мужское кино вместе с парнями”. И даже к старушке Ребекке могла спорхнуть заботливая идея «отнести мальчикам какао».
«И что же, чёрт возьми, тогда будет?»
Мысли путались, а Соломон, деспотично завладевший разгоряченным телом возлюбленного, не прекращал обнимать, сжимая все крепче, и целовать все чувственней и глубже… да что там — просто пожирать его рот, умело пробуждая ответную жажду наслаждения.
— Ммммммм… mein liebe….Du bist verrückt. Ich habe Ejakulation in meiner Hose, Wenn du nicht aufhörst. (Ты сумасшедший. Я кончу в штаны, если ты не прекратишь).
— Lass uns das zusammen machen. Ohne Hosen. (Давай сделаем это вместе. Без штанов).
Эрнест охнул, ощутив, как длинные пальцы, пробравшись под рубашку, слегка царапнули напрягшийся сосок, и охнул снова, еще громче, когда его спину неожиданно обвила вторая пара рук, и еще одни губы жарко прижались к шее…
Не имея сил отказаться от возбуждающей игры на грани фола, в которую его так легко и умело вовлек Соломон -и которую столь явно подхватил Исаак —он пробормотал почти умоляюще, не сознавая, к кому из братьев обращен вопрос:
— Ты уверен, что мы можем… здесь?.. И прямо сейчас?
И два одинаковых голоса страстно прошептали с двух сторон:
— Все, что ты захочешь. Везде, где только пожелаешь…
***
Исаак плотно закрыл двери и погасил верхний свет, так что гостиная погрузилась в уютный полумрак, рассеиваемый оранжево-розовым свечением больших настольных ламп со стеклянными расписными колпаками, с изображениями птиц и экзотических
