Когда они вышли, художник оглядел их взволнованные лица, хмыкнул в своей иронической манере и проговорил наполовину сердито, наполовину грустно:
— Хотел бы я знать, что за секретик вы от меня спрятали между бачком и полотенцесушителем… неужели карту острова сокровищ?
Этот школярский упрек показался Соломону невероятно милым, он поймал Эрнеста и привлек в свои объятия, делая вид, что просто благодарит его за кофе, уже разлитый по чашкам и на всю кухню источающий густой соблазнительный аромат; Лис промолчал, хотя был полностью солидарен с Торнадо насчет излишней таинственности Сида.
Завтрак не затянулся. Соломон даже не присел за стол, выпил свою чашку стоя, тремя глотками, а затем, как бы между делом, попросил у брата взаймы его вчерашнюю одежду.
Исаак слегка прищурился и уточнил:
— Судя по тому, что ты хочешь поменять Бриони на Левис, ты намерен также позаимствовать и мой мотоцикл?
Сид невозмутимо кивнул:
— Да, мне нужно попасть Валлорис как можно скорее. Я поеду на мотоцикле, машину оставлю вам. Костюм будет не очень удобен.
— Хорошо, — покорно согласился Лис, довольный, что сходу разгадал замысел брата, и переглянулся с Эрнестом. — А кому из нас дозволено будет управлять царской колесницей?
На лице Соломона появилось такое странное выражение, что у художника просто пальцы зачесались схватить первый попавшийся лист бумаги и карандаш, и несколькими штрихами набросать карикатурный скетч: «Еврей побеждает швейцарца с разгромным счетом»… но вместо этого он возмущенно спросил:
— Месье Кадош, я надеюсь, вы не ждете, что мы отпустим вас одного, вот так запросто? И просидим здесь полдня в ожидании, пока вы пришлете за нами шофера, чтобы он нас обернул бумагой, перевязал ленточкой, упаковал в корзину, поместил на заднее сиденье и доставил куда вам угодно «быстро и безопасно»?
— Такой вариант меня устроил бы больше всего, — мягко проговорил Кадош. Он уже натянул джинсы и застегнул рубашку, оставалось только обуться и накинуть мотоциклетный жилет. — …но едва ли я сумею заставить вас подчиниться разумному решению за оставшееся время.
— Даже и не мечтай. — подтвердил Исаак и снова переглянулся с Эрнестом, а Соломон с трудом сдержал усмешку, видя полное взаимопонимание этих хулиганов, но в то же время радуясь, что полку заговорщиков в их семействе явно прибыло…
Лис тем временем заключил:
— Значит, мы поедем все вместе: один на мотоцикле, двое на «Бентли», с интервалом в десять минут. Дорога в это время еще почти пустая.
— Нет. — возразил Эрнест. — Лучше сделаем так, как и по пути сюда: я поеду с Соломоном… Жан видел нас на мотоцикле, и лучше бы он снова… хотя на самом деле это ведь был ты, Лис… черт подери…
— Н-да, но сейчас Жан на вилле вдвоем с Бокаж, которой куда как привычнее видеть Сида в костюме от Бриони и на «Бентли», — добавил Исаак. — Это все ужасно смешно смотрелось бы в комедии, а на самом деле смеяться тут не над чем.
Его злило, что брат, конечно же, с самого начала был прав: им стоило не путаться у него под ногами и тихо посидеть в Ницце, пока он выясняет, что там произошло с Дювалем, и вернуться в Валлорис под покровом ночи, прячась на заднем сиденье и доверив руль шоферу… Сознавать это было горько и унизительно, а всего хуже оказался приступ неприязни к самому себе — вечной помехе, обузе, камню, висящему на усталой шее Соломона.
«Как же я устал прятаться…»
Тут он ощутил на собственной шее теплую ладонь брата, а на плече — ладонь Эрнеста, такую же теплую и родную, но более тонкую и легкую.
— Вот что мы сделаем, — сказал Соломон, как будто подводил взвешенный итог их бурному утреннему собранию. — Я поеду на мотоцикле вперед, так быстро, как только смогу. А вы спокойно допьете кофе и сядете в «Бентли»: Лис за руль, а ты, mein Herz, на место штурмана. Дорога сейчас действительно пустая, вы доберетесь меньше чем за полчаса. И будете ждать меня дома, пока я не вернусь от пациента. Все ясно?
— Ясно, — вздохнул Эрнест и бросил на любимого взгляд, в котором смешались восхищение и тревога. — Но… как же бедный Жан?.. Я… я надеялся его увидеть и помочь чем-то.
— Если он выразит желание тебя повидать, я сразу же тебе сообщу, — пообещал Соломон. — Все, я поехал. Времени на раздумья нет.
На прощание он слегка сжал плечо близнеца, коротко поцеловал любовника и, мгновенно преобразившись в своего двойника, надел шлем и выскользнул за дверь…
***
До Валлориса Соломон долетел точно на крыльях: любимый «Харлей» брата имел мощный мотор, идеально отбалансированные колеса и слушался руки водителя, как вышколенный конь.
Он припарковался у ворот соседской виллы, вошел в калитку, быстро пересек мокрый от росы сад и поднялся на террасу.
Снаружи дом выглядел мирным и тихим, таким же сонным, как все дома в округе, и трудно было поверить, что где-то внутри стонет израненный человек.
Кадош мысленно перебрал содержимое медицинского ящика, который он забрал из «Бентли» и привез с собой, и решил, что все нужные для оказания первой помощи инструменты и лекарства у него есть. С ресурсом психической поддержки — той степенью откровенности, что на мужском жаргоне называется «как парень парню» — было несколько сложнее, но при необходимости он и с этим справится…
Мирей, должно быть, поджидала его, сидя у окна, и заранее выбежала в холл, потому что распахнула входную дверь, едва он позвонил.
— Слава богу, ты приехал!.. Я тут уже с ума схожу! — она бросилась ему на шею, прижалась всем телом, ища защиты от невыносимых переживаний, слишком сильных для нее, и Соломон впервые не испытал досады на женскую эмоциональную несдержанность и желания оттолкнуть Мирей. Он позволил ей с минуту побыть в его объятиях, а потом мягко спросил:
— Где Жан? Как он?
Бокаж неохотно подняла голову с его плеча, посмотрела в глаза и слегка усмехнулась:
— Узнаю вас, доктор Кадош. Воплощенный долг, дозированное сочувствие и никакой сентиментальности. Почему бы тебе заодно не спросить, как я, а?
— Я вижу, что не очень хорошо, но врачебное вмешательство определенно не требуется.
— Не будь так уверен.
Она потерлась щекой о его щеку. У Соломона вдруг мелькнула мысль, что все, сказанное Мирей по телефону — ложь, а Исаак был прав насчет ловушки… любовной ловушки, в которую он, как думала Бокаж, уже попадался не далее как в прошлую субботу, а теперь попался опять. Неприятного предположения хватило, чтобы погасить возникшую было эмпатию.
Соломон твердо отстранил от себя женщину и
