«Ладно, я все равно разузнаю, вычислю ублюдка, и тогда ему не поздоровится. Неделями кровью ссать будет», — подвел он итог своим размышлениям, вытерся насухо бумажными полотенцами и пошел в зал, стараясь держаться прямо и ступать как можно тверже. По пути Карло успел сочинить более-менее правдоподобную отмазку для «принцесски», благоразумно рассудив, что незачем до усрачки пугать клиента, который и так отличался повышенной трепетностью… но врать сходу не пришлось, потому что возле бара его никто не ждал.
— Эх, надо было пристегнуть его все-таки, а то бродит теперь по чилл-ауту, приключений на свою задницу ищет… — проворчал Карло, облокотился на стойку и попросил у бармена минеральной воды и таблетку экседрина, поскольку голова по-прежнему болела адски, а от грохота музыки и мигания гирлянд опять начало тошнить. В груди поднялась досада на непутевого любовничка.
«И куда его черти уволокли, болезного? Постою здесь минутку, может, он меня увидит и сам выскочит».
Он забросил таблетку в рот и принялся хлебать воду большими глотками, зная, что выглядит как старшеклассница после минета, но спиртное в глотку совсем не лезло, даже пиво…
— Что, Бульдог, слил блондинчика залетному херу в капюшоне, а теперь жалеешь? — осклабился бармен, с непонятным любопытством вглядываясь в опрокинутое лицо Карло. — Вижу, что жалеешь. Я-то думал, ты правда опять закрутил с Бабочкой и свалил с ним из клуба, а ты вон, здесь…
— Чего? — при упоминании Бабочки, с которым они полюбовно разошлись больше полугода назад, жиголо едва не поперхнулся водой и вытаращился на собеседника в полном изумлении. — Ты обкурился, что ли, Паскаль? Когда это я клиента сбагривал в разгар вечеринки, да еще какому-то неизвестному херу?
— Ладно-ладно, Бульдог, не заводись! — Паскаль на миг вскинул ладони и снова вернулся к своим шейкерам и рюмкам. — Видно, это я не расслышал толком, что там этот хер пиздел твоей «Жанне»… прежде чем увел…
Рука Карло змеиным броском выстрелила над стойкой и схватила Паскаля за воротник:
— А ну-ка, давай, выкладывай, что слышал! Кто увел моего клиента? И куда?
…Через пять минут, вне себя от злости, он бежал к автомобильной стоянке — настолько быстро, насколько позволяли гудящая голова и слегка нарушенная координация движений. Паскаль, рассказывая о сцене, которую наблюдал, пока Карло так несвоевременно отлучился в сортир, не пожалел красочных подробностей, но даже в самом лаконичном изложении история прозвучала, как нечто запредельное…
В клубе «Кадэ», где территория была давным-давно поделена между профессиональными жиголо и проститутами-любителями, завелся браконьер! И не просто браконьер, а наглый вор, не гнушающийся залезать в чужие садки, да еще и возводить напраслину на честных охотников, гадить на репутацию, что зарабатывалась не один год!
Карло сильно задела за живое клевета чужака, посмевшего утверждать, что он, беря деньги с клиента, не отрабатывает их на сто процентов, и способен бросить неопытного беднягу на произвол судьбы. А еще больнее зацепила легкость, с какой «Жанна» приняла на веру эту оскорбительную чушь. Вот что теперь делать? Где его искать, глупого блондинчика, в свои сорок с лишним лет ведущего себя как школьник?..
Карло не мог объяснить сам себе, почему он так уверен, что с его подопечным случилась беда, но звериное чутье на опасность редко его подводило… Нападение со спины наверняка было частью коварного плана — если бы удар, прилетевший в голову, не вывел Карло из строя, никто не сумел бы перехватить у него клиента в разгар вечеринки… да и после нее тоже.
Паскаль обмолвился, что, вроде бы, блондинчик жаловался на плохое самочувствие, и просил проводить его домой, и хер в капюшоне пообещал — мол, да-да, но за полчаса перед тем тот же хер, стоя у бара, кому-то звонил и сговаривался насчет «частной вечеринки», упоминая при этом, почему-то, Марди Гра, и какую-то виллу в Грассе. Бармен счел это все какой-то тарабарщиной, но для Карло, хорошо знавшего жаргон и шифровальные фразы эскортных служб и дорогих борделей, тарабарщина была полна смысла — зловещего и неприятного…
…Дослушав до этого момента, Жан по-детски шмыгнул носом и посмотрел на Карло повлажневшими глазами. Сознавать, что малознакомый, посторонний, в сущности, парень, которому он всего-навсего платил за секс, всерьез обеспокоился его судьбой, и ринулся преследовать похитителей по горячим следам, было до того удивительно и приятно, что сердце растаяло, как воск на огне… Еще удивительнее было узнать, насколько жиголо, оказывается, способен дорожить профессиональной репутацией и добрым именем — ничуть не меньше, чем респектабельный врач или адвокат.
Карло тем временем продолжал свою историю:
— Я, конечно, мог бы решить, что браконьер просто очаровался твоей пухлой попкой и свежими щечками, — он с грубоватой нежностью провел большим пальцем по щеке Дюваля, и вырвал из его груди довольный вздох… — Так очаровался, что сманил тебя на отвязную частную вечеринку, наобещав райских удовольствий и попутно полив меня дерьмом — но уж больно это не в твоем стиле, срываться неизвестно куда, неизвестно с кем, неизвестно зачем… Да и бармен говорил, что ты домой просился, а вовсе не строил планов куда-то ехать. Я и понял, что скорее всего было так — тебя из клуба-то выманили, а на парковке перехватили, запихали в машину и повезли в Грасс. Есть там, знаешь, одна вилла с дурной репутацией… Ну, что молчишь? Так было или не так?
— Так… — прошептал Жан и задрожал всем телом, вспоминая, как его в полубессознательном состоянии везли на заднем сиденье. — Все именно так и произошло. Этот человек… Рафаэль… он обманул меня, пообещал проводить, и… поймал на крючок. Я попался и угодил прямо на сковороду.
— Эээээ, ну-ка, хватит, не трясись! — Карло крепче приобнял подопечного и погладил по спине. — Все уже позади. Но почему ты не позвал на помощь, дурачок? Вышибалы в «Кадэ» не зря жалованье получают, за периметром следят, они бы мигом на помощь пришли, подай ты голос… Сторож на парковке мне сказал — ты в машину без звука сел, только выглядел странно, как обдолбанный. Они тебе что-то дали?
— Укол… сделали укол в шею… — хрипло прошептал Дюваль, и тут же бурно запротестовал: — Не надо, Карло, не надо!.. Я не хочу… не хочу вспоминать, я и так живу словно в кошмаре!
— Блядь, дорогуша, да ты в нем так и останешься
