Что он мог?.. Терзаться виной. Сгорать от мучительного стыда. Тихо плакать. Лежать или сидеть, смотреть в пустоту, отрешенно слушать, односложно отвечать… Задремывать, видеть сны, терять дыхание от кошмаров, просыпаться с криками, с бешено бьющимся сердцем… Жадно глотать минеральную воду, цепляться за Сесиль, скуля, как щенок, отпихнутый от кормящего соска более крепкими братьями и сестрами… Получать «молочко» в виде ампулы с валиумом, или какого-нибудь настоящего лакомства, и снова проваливаться в забытье, в серый потусторонний туман, и если там его не преследовали монстры в черных капюшонах и уродливых масках, с огромными красными членами, сочащимися ядовитой спермой, это можно было считать большой удачей.
Звонок в домофон, а затем — во входную дверь не привлек внимания Жана, не вызвал никакого эмоционального отклика: вероятно, ночная сиделка пришла сменить дневную помощницу по хозяйству, или Сесиль вернулась домой, покончив с делами, или прибыла доставка из аптеки или супермаркета…
Но громкие шаги в коридоре, нахальные, совершенно непривычные этому дому, вывели его из анабиоза и заставили насторожиться; когда же дверь в малую гостиную, теперь служившую одновременно спальней и больничной палатой, резко распахнулась, пропуская какого-то мужчину, Жан вскрикнул от испуга и удивления:
— Кто?.. Зачем?.. Что такое?..
— Фуууууу, ну и вонища здесь у тебя, приятель! Прямо как в мертвецкой! Да еще и темно, как у негра в заднице! — с порога заявил гость и закрутил головой в поисках дополнительного источника света и свежего воздуха:
— Нет, так дело не пойдет. Этак они и меня уморят вместе с тобой…
Жан, обалдело моргая, всматривался в коренастую широкоплечую фигуру, с большой головой, ладно сидящей на бычьей шее, под шапкой кудрявых волос, с крепкими руками и ногами, и отличной задницей, обтянутой потертыми, но вполне еще носибельными фирменными американскими джинсами. Это никак не мог быть Карло — и, однако же, это был именно он: молодой, шумный, нахальный, вкусно пахнущий душистым табаком, мандаринами и собой — возмутительно, восхитительно живой…
— Ты?.. Ты?.. — забормотал Дюваль и затрепыхался в своих пеленах, чтобы высвободить руку, дотронуться до парня и убедиться, что он не призрак, порожденный его больным сознанием.
Жиголо усмехнулся, поймал своей пятерней ладонь «любимого клиента» и от души пожал:
— Я, я. Зашел вот тебя навестить. И вижу, не зря.
Пока Жан пытался сообразить, что к чему, Карло расхаживал по комнате, как у себя дома, по-хозяйски отдергивал шторы и распахивал ставни, пропуская внутрь свежий воздух и горячие солнечные лучи, шум улицы и краски закатного неба. Сиделка, бегая за ним по пятам, пыталась протестовать, ссылалась на запреты врачей и неизбежный гнев мадам, которая «вот-вот вернется», но посетитель и ухом не вел, продолжая устраивать беспорядок.
— А ну-ка выйдите вон, мадемуазель! — с неожиданной силой выкрикнул Дюваль, и его голос обрел прежние краски. — Не смейте распоряжаться мной, я, черт возьми, пока еще не умер, и сам в состоянии решить, что мне можно, а что нельзя! Уходите! И… и…
«Боже, куда бы ее послать?..»
— …И сделайте нам лимонаду!
— Точно, лимонаду, — одобрил Карло. — И похолоднее, милочка моя!
Он деликатно взял сиделку за локоть и мягко, но решительно выпроводил из комнаты, после чего закрыл дверь и обернулся к Жану:
— Ты чего это творишь, а? С какой стати помирать собрался? Я тебе помру, приятель! Ты мне еще два минета должен…
Жан улыбнулся дрожащими губами -впервые с той ужасной ночи, разделившей жизнь на «до» и «после» — нащупал руку неожиданно обретенного друга и прошептал:
— Какой ты настойчивый кредитор… как ты меня нашел?..
— Это длинная история.
Дюваль решительно подвинулся, освобождая место рядом с собой (благо, великанских размеров кресло-диван могло без труда вместить даже не двоих, а троих постояльцев), и похлопал рукой по подушке:
— Садись и рассказывай. Я хочу узнать все.
Карло не стал ломаться, по-свойски плюхнулся на мягкое сиденье, с наслаждением потянулся — после целого дня беготни и езды на мотоцикле спина и бедра изрядно ныли — и, не спрашивая дозволения, обнял несчастную «принцесску» за похудевшие плечи с выпирающими ключицами и притянул к себе:
— Ладно, готовь уши… Будет тебе сказка на ночь.
***
Несколькими днями ранее. Рассказ Карло.
…Он очнулся в туалетной кабинке, лежа лицом вниз, между стеной и унитазом, в какой-то мерзкой луже — не то мочи, не то прокисшего пива. Разбираться в деталях Карло не стал, у него были дела поважнее: например, встать. Это оказалось непростым делом, потому что его сильно мутило, и не только от вони, но и от боли, пульсирующей в затылке, как после удара тяжелым предметом.
Служба в армии и короткий тюремный срок, отмотанный им в юности за хулиганство и угон мотоцикла, а после — работа в довольно сомнительных притонах и барах, до того, как он сумел приобрести статус элитного жиголо, научили его философски относится к грязной одежде и дурным запахам. Немалый стаж уличных драк наградил другим полезным навыком: разбираться в ранах и травмах и оказывать первую помощь, в том числе и самому себе…
Ссадина на затылке была глубокой, сразу после удара из нее хлестала кровь, уже успевшая запечься на шее и склеить волосы в противный колтун. По этим признакам Карло безошибочно определил, что его отоварили по башке кастетом или рукоятью ствола, да так умело, что он по меньшей мере полчаса провалялся в полной отключке.
— Ох ты ж, блядский пиздец… Кто это меня так? — простонал он в пространство, но ответа, разумеется, не получил: в кабинке справа кто-то шумно отливал и был целиком поглощен процессом, а в кабинке слева не менее шумно трахались. Звать на помощь было стыдновато.
«Ничего, не впервой, как-нибудь справлюсь сам», — решил Карло. Поборов приступ дурноты, парень кое-как утвердился на коленях и медленно, держась за стену, встал во весь рост. Перед глазами плавали мутноватые цветные круги, головная боль усилилась, однако он все-таки мог удерживать равновесие, и надеялся, что сумеет вернуться на танцпол и добраться до бара, где оставил «задержанного», не блюя дальше, чем видел…
Для начала он доковылял до умывальника, стащил и выбросил в мусорное ведро изгаженную футболку, и в том же ведре обнаружил свою полицейскую фуражку, вероятно, закинутую туда подонком, напавшим на него сзади…
Кто же это все-таки мог быть? Кому он так насолил за последнее время?
Карло размышлял об этом, пока тщательно умывался, приводил в порядок лицо и волосы, осматривался в зеркале на предмет других повреждений — и мысленно перебирал врагов и завистников, кредиторов, недоброжелателей, ревнивых любовников… Список кандидатов
