— Я считаю, все мы должны вернуться в зал, чтобы не портить праздник, — сказала Катарина быстро. — Сейчас будет оглашение, я хочу присутствовать. И еще хочу танцевать.
— Слышал? — Хоэль надел маску. — Мы идем веселиться. А ты иди к матушке, — он подставил Катарине локоть, как самый настоящий галантный кавалер.
— И ты уйдешь с ним?! — взорвался Фабиан. — Кэт! Подумай, что делаешь! Мы — твоя семья, а он — убийца! Он позорит тебя! Над тобой смеется весь город!
— Ты что так долго, Фабито? — из темноты коридора почти выбежала девушка лет на пять моложе Катарины — худощавая, со злым и нервным лицом. Девичья миловидность грозила вот-вот покинуть это самое лицо, и его обладательница прекрасно это понимала, и изо всех сил старалась отдалить сие страшное событие, отвлекая внимание от бесцветных глаз тяжелыми изумрудными серьгами, от тонких, поджатых губ — пышным воротником из тончайших венецианских кружев, и стараясь прикрыть морщинки между нахмуренными бровями жемчужной сеткой и кулоном, спускавшимся до самой переносицы.
Девушка заметила Катарину и Хоэля, и остановилась. Ее злой взгляд мазнул по вдове и остановился на Красном Плуте — оценивающий, неприятный взгляд. Глаза девушки алчно вспыхнули, но потом она опустила ресницы и поджала губы, показывая, что то, что она увидела, ей не понравилось.
— Матушка ждет, — сказала она сквозь зубы. — Почему ты не привел Катарину?
Фабиан не успел ответить.
— А это, я так понимаю, сводная сестра! — догадался Хоэль и хохотнул. — Кошечка, представьте нас.
— Кошечка? — Фелисана перевела взгляд на Катарину. — Ты позволяешь себя так называть?
Катарина сделала неопределенный жест рукой и представила мужа и сестру:
— Мой супруг, дон Хоэль Доминго, моя сводная сестра Фелисана Кардона, но мы позволяем себе называть ее просто Чанита.
— Чанита? — тут же зацепился за имя Хоэль. — А ваша сестра зовет меня Хучо. Как мило, что теперь вся семья в сборе, и мы можем называть друг друга добрыми домашними именами. А где тетушка Фло? Почему она не появилась с братцем Фабито? Я бы желал почтительно прижать ее к груди.
Катарина кашлянула, давая понять, что он перегнул палку.
Фелисана и Фабиан переглянулись. Лицо сестры приняло необыкновенно кислое выражение, а Фабиан усмехнулся:
— И вот этого ты предпочла Мендосе? Даже не знаю, что здесь позорнее — что он стал носить фамилию дель Астра, или что ты опустилась до его уровня.
От деланного радушия Хоэля не осталось и следа.
— Полегче, когда говоришь про мою жену, петушок, — сказал он угрюмо.
Фабиан невольно поправил массу с клювом:
— Уже и оскорбления? Чего еще ожидать от бывшего конюха
Катарина не успела остановить мужа. Перед ее глазами мелькнул его кулак и припечатал Фабиану точно в переносье. Он рухнул, как подкошенный, и тут же раздался визг донны Забель, которая словно невзначай оказалась поблизости.
Фелисана смотрела на упавшего брата, и тонкогубый рот ее медленно раскрывался — как будто она хотела закричать, но никак не могла взять дыхание.
— Боже! Вы его ударили! — голосила донна Забель.
— И еще бы ударил, да он свалился, а падаль не бью, — проворчал Хоэль, забирая руку Катарины и укладывая на сгиб своего локтя. — Уходим, донья Кошечка. Сейчас здесь будет слишком шумно.
Катарина шла за ним, спотыкаясь, перед ее глазами до сих пор стояло окровавленное лицо Фабиана — бледное, безжизненное. Она оглянулась и увидела, что брат понимается, шатаясь, Фелисана поддерживает его и протягивает платок, чтобы унять кровь.
— Вы что наделали, дон?!. — донна Забель попятилась, когда герцогская чета проходила мимо.
Гости заглядывали в коридор, желая, узнать, что происходит. Кто-то из дам возмущенно ахнул, кто-то предложил позвать доктора. Те, кто стоял позади, спрашивали, что случилось и теснили передние ряды.
— Ничего страшного! — громко объявила Катарина, когда они с Хоэлем пробивались сквозь толпу. — У моего брата просто закружилась голова от великолепия праздника!
Поверили ей или нет, но взволнованный шум понемногу утих, гости разбрелись по залу, а музыканты продолжили играть.
— Вы хотели танцевать, — напомнил Хоэль, потому что Катарина направилась прямиком к выходу.
— Танцевать? Да, сейчас самое время, — ответила она резко, не замедляя шага, и Хоэлю только и оставалось, как последовать за ней.
Она снова заговорила, только когда они сели в карету и закрыли дверцу, оставив приоткрытым окно, чтобы было посветлее.
— Вы вели себя ужасно, — Катарина раскладывала и складывала веер, подбирая слова. — Вы сделали все, чтобы оскандалиться. Ваш костюм, ваше поведение
Хоэль молчал, глядя в окно.
— Я же просила вести себя достойно, просила не позорить мою семью
— Вот что трудно сделать, — проворчал он. — Тут ваш брат-позорник постарался, и сестрица добавила.
— и меня, — закончила Катарина веско.
— Вас я не позорил, — мрачно ответил Хоэль.
— Вы пытались меня защитить.
— Пытался, — ответил он и еще больше помрачнел.
— Получилось не очень, — сказала она. — Вы огорчили меня. Ужасно огорчили.
Наконец-то он оторвался от окна и посмотрел на нее.
— Ваш брат такое там лопотал И получил по заслугам за свой петушиный язык.
Катарина уронила веер на колени и на секунду закрыла глаза, призывая себя к спокойствию.
— Дон Хоэль, — произнесла она, и он скрестил на груди руки с самым непримиримым видом, но ее это не остановило. — Мой брат вел себя крайне невежливо. Даже возмутительно. Но это не давало вам права его избивать.
— И не избивал вовсе
— Конечно! Просто разбили ему нос — какие пустяки! — вскипела Катарина. — Это доказывает только одно — вы показали свое физическое превосходство! Но не все в этом мире надо решать силой! И то то, как вы схватили меня во время танца — она мучительно покраснела и возблагодарила небеса, что в карете было темно, — это было возмутительно. Вы не имели права так поступать. Я порядочная женщина, вдова Я не приемлю такого отношения
Снаружи послышались
