— Может, эти разговоры подождут? Мне кажется, ты раздражена.
— скажи, что ты не потерпишь того, что вчера произошло и выгонишь это животное!
— Во-первых, успокойся, — посоветовала ей Катарина, с преувеличенным усердием принимаясь добавлять в чай взбитые сливки, — во-вторых, давай обсудим все позже. Ты же знаешь, что тревожные разговоры мешают пищеварению.
— Не пытайся увильнуть! — рассердилась Лусия. — Драка на маскараде — это возмутительно! Все только об этом и говорят! Ужасный скандал!
— Ты ничего не знаешь, — Катарина положила ложечку на блюдце, упорно не поднимая взгляд на подругу. — Фабиан вел себя возмутительно и
— Хочешь сказать, твой брат первым полез драться?!
— Нет, — пришлось признать Катарине.
— Так почему ты пытаешься его оправдать?! — Лусия закипала, как кипяток в чайнике. — Он страшный человек, Кэт. Он — убийца. Ты сделала доброе дело, когда спасла его от виселицы, хотя он и не заслужил такой милости, а теперь прогони его. Пусть уходит! Я не могу ни есть, ни спать, зная, что он находится под одной крышей с тобой. Вспомни, как он обошелся с бедняжкой Чечилией!
— Ну, наверняка нам ничего не известно, мы не знаем, что там произошло, одни лишь слухи, — попыталась успокоить ее Катарина.
— Слухи?! Он сам сказал, что убил ее.
На это возразить Катарине было нечего, и она только лишь попросила:
— Говори тише, мой муж сейчас придет.
— Твой муж? Ты и правда считаешь его своим мужем? А как же Тадео? Ты разбила ему сердце!.. Он столько времени жил надеждой, а ты
— Лусия!
— Он боялся подойти к тебе, боялся посмотреть, только вздыхал издалека — ведь ты была женой его друга, а потом вдовой, он считал, что не имеет права говорить тебе о своих чувствах! Не перебивай! — воскликнула она, когда Катарина хотела говорить. — Он такой деликатный, так уважительно к тебе относится, а этот этот мужлан!.. у него даже не хватает такта танцевать с тобой прилично! И ты во всем ему потакаешь, все ему прощаешь! Неужели тебе не противно? Неужели, он тебе не противен?!.
— Что вы такие шумные с утра, доньи? — сказал Хоэль, входя в гостиную.
Он потягивался, довольно щурясь, и Катарина понадеялась, что ее муж ничего не услышал. Лусия, конечно же, замолчала, но даже не ответила на пожелание доброго утра. Усевшись за стол рядом с Катариной, Хоэль подождал, пока ему предложат кофе, и придвинул тарелку с жаренными кровяными колбасками.
Колбаски были нежными — так и таяли во рту, но у Катарины совершенно пропал аппетит. Лусия тоже уставилась в свою чашку, и только Хоэль вел себя как ни в чем ни бывало, накладывая еще порцию колбасы и щедро сдабривая ее жгучим красным соусом.
— Она просто богиня, — нахваливал он новую кухарку. — Вы согласны со мной, дамы?
Дамы ответили ему дружным молчанием. К счастью, Эбрурио принес утреннюю корреспонденцию, и Катарина занялась письмами, перебирая их одно за другим и одновременно рассеянно подбирая с тарелки золотистые палочки печенья — тонкого, с мизинный пальчик, хрустящего, пахнущего корицей и медом.
Хоть и не сказав ни слова, мысленно она согласилась с Хоэлем — новая кухарка была настоящей богиней. Ее ахобланко — белый холодный суп из молотого миндаля и белого хлеба, оказался не супом, а произведением искусства. А тончайшие ломтики жареного молока, поданные между обедом и ужином, никто кроме Катарины не успел попробовать, потому что она не удержалась и съела все до последнего кусочка, и до сих пор умалчивала об этом преступлении.
Одно из писем заинтересовало ее больше остальных. Оно было написано четким, каллиграфическим почерком, очень правильно — обычно так пишут на заказ наемные писари. Адресовано оно было Хоэлю, а отправителем значился некий Трончиталь Лупито.
— Это вам, — сказала Катарина удивленно и протянула письмо мужу.
Тот схватил письмо, развернул и погрузился в чтение — хмуря брови и беззвучно шевеля губами, но постепенно лицо его прояснилось, и он удовлетворенно хмыкнул, откладывая послание на край стола и возвращаясь к кровяным колбаскам.
— Что пишут? — спросила Катарина крайне заинтересованная.
— Хорошие новости, — ответил он коротко. — Передайте, пожалуйста, яиц и еще соуса.
Подавая ему соусник, Катарина подкинула новый вопрос:
— Этот Лупито — ваш родственник?
— Родственник? — Хоэлю пришлось сначала прожевать кусок колбасы, а только потом ответить. — Ну нет, он был моим оруженосцем, когда я еще был генералом. Славный малый, я рад, что он отозвался.
— Отозвался?
— Я написал ему, — объяснил Хоэль, — если честно, не думал, что ответит. После того, как меня упекли, почти никто не хочет вспоминать о знакомстве со мной
— А вы не догадываетесь — почему? — сказала с вызовом Лусия.
Хоэль посмотрел на нее исподлобья, но ответил не ей, а Катарине:
— Но Кочерыжка — славный парень, — заметив непонимающий взгляд, он поправился: — Трончиталь, то есть. Его все зовут Кочерыжкой.
— Очень мило, — сказала Катарина, не найдя других слов.
— Если позволите, он приедет дней через пять вместе с Офико
— Какое замечательное имя, — произнесла Лусия с холодком. — Говорит само за себя, по-моему.
Катарина тоже была шокирована, потому что после дона Кочерыжки появление в ее доме дона Мордоворота — Офико, и в самом деле казалось излишним.
— Имя не всегда соответствует внешности, — сказал Хоэль очень спокойно, и Катарине сразу не понравилось это спокойствие. — Офико может оказаться вполне приятным существом, так же как вы, донья Лус, вовсе не сияющая красотой дамочка, а черная, как головешка.
— Что вы себе позволяете?! — Лусия ахнула, комкая салфетку.
— По-моему, вам надо прогуляться, — сказал Хоэль. — В саду сейчас так хорошо, розы цветут. Жаль только, что самые красивые розы растут возле окна — чтобы на них полюбоваться, приходится сойти с тропы
Намек был понят, и к огромному удивлению Катарины, Лусия не стала спорить, а вскочила, едва не опрокинув кресло, и выбежала вон из гостиной, даже не закончив завтрак.
— Лусия!.. — Катарина вскочила, но не успела ее
