— А, вы и от нее скрывались? — Хоэль был обрадован неимоверно. — Что ж, это меняет дело.
— Меняет? — Катарине удалось захлопнуть шкаф, и она прижалась к дверцам спиной, охраняя свое сокровище.
— Конечно, — Хоэль усмехнулся и потер подбородок, меряя ее взглядом. — Значит, вы не желаете, чтобы донья Пигалица узнала о разноцветных чулочках?
Катарина догадалась, к чему он клонит, и едва не заскрипела зубами.
— Согласен молчать при одном условии, — подтвердил он ее догадку.
— Что вы хотите за молчание?
— Сущую безделицу, — лживо успокоил он ее. — Будете показывать мне, что на вас надето.
— Ни за что! — Катарина подскочила, как ужаленная.
— Почему? Такие красивые вещички на красивой женщине просто нуждаются в показе. Я ваш муж, так что ничего предосудительного — вы показываете, я смотрю. И вам хорошо, и мне приятно.
— Вы грубый, нахальный — начала она.
— Да-да, я именно такой, — перебил он. — И грубый, и нахальный, и неотесанный, но кое-что в хорошеньких женщинах понимаю. Вы скорее язык себе откусите, чем признаетесь, что вовсе не так благопристойны, как пытаетесь казаться, но я вижу вашу милую ложь.
— Что вы себе позволяете
— Много чего могу позволить. Например, полюбоваться на вас, — он широко улыбнулся. — Если что, я весь в предвкушении, дорогая донья
— Не дождетесь!
Теперь они стояли лицом к лицу, глядя друг другу в глаза. Катарина подумала, что если сейчас Хоэль решит получить то, причитается ему на правах мужа, она не сможет его остановить. Да и захочет ли? Она вся затрепетала, вспомнив фламенко. Фабиан правильно заметил — это был не танец. Это была страсть. Но уступить ей будет неправильно.
— А если откажусь? — спросила она. — Что будете делать? Сами полезете мне под юбку?
— Зачем? — Хоэль пожал плечами и прищелкнул ногтем по сборнику любовных сонетов. — Не забывайте, вы у меня в руках. И вы, и ваши денежки. И вы же не хотите, чтобы ваша говорливая соседка донья Инес узнала, что вы прячете в шкафу, и что читаете.
— Да это шантаж!
— Я бы не советовал вам быть такой категоричной, — протянул Хоэль, переводя взгляд на губы Катарины и сразу же отворачиваясь.
— О! Вы поднаторели в сложных словах! — притворно восхитилась Катарина. Ее не обманул и — что скрывать? — взволновал этот быстрый взгляд, и еще ей показалось, что Хоэль чуть смутился.
— Общение с вами пошло мне на пользу, — сказал он, взяв со стола томик стихов Гарсиласо де ла Васо и пролистав несколько страниц: — Вы же такая образованная, донья, книжки вот читаете Вам нравится этот парень? Гарсиласо. Как всем доньям в городе? Он тоже разбирается в женских прелестях. Хотя, между нами, он всего лишь любовный болтун, обыкновенный враль.
— Дон де ла Васо хотя бы врет красиво, — не удержалась от колкости Катарина, забирая у него книгу. — Как говорил его персонаж, слуга-пройдоха Табарино: «Если уж врать, то врать увлекательно».
— Вот так-так, — проворчал Хоэль. — Вы этого любовного болтуна наизусть заучили? Только я-то совсем не вру.
— Но и правды не говорите.
— Вы тоже, — сказал он со значением, заставив Катарину покраснеть, а потом совсем другим тоном добавил: — Я подожду вас внизу, донья.
— Совсем не нужно, — торопливо сказала она.
— Мало ли что, а мне так спокойнее, — заявил он и полез обратно в окно.
— Хоэль, подождите, — позвала Катарина, и он быстро оглянулся, даже слишком быстро.
В глазах его она увидела огонь. Но не отблески пламени свечей, а совсем другой огонь — который пылает в душе, в сердце. И еще в его глазах были желание, и надежда. И еще — страх Да, она не могла ошибиться. Страх, неуверенность Катарина была обескуражена этим, как мальчик-пастушок, который вышел на бой с великаном, вооруженный одной пращой, и попавший противнику прямиком камнем в лоб. — Вы могли бы уйти по-человечески, через дверь, — сказала она.
Он шумно выдохнул, взъерошил волосы и усмехнулся:
— Благодарю, донья, но я всегда ухожу тем же путем, что пришел.
Катарина смотрела, как он спускается, цепляясь за выступы на каменной стене. Как появился — так и исчез. Какой странный человек. Пугающий, но почему-то рядом с ним ей совсем не страшно. Грубый, но почему-то для нее его грубость притягательнее нежности. Как он смотрел на нее, когда она его окликнула. Ждал, что ему предложат остаться? Нет, не ждал — надеялся. И боялся отказа. Хоэль Доминго — боялся. Ей стало смешно и немного грустно. Все это позерство, невежество напоказ — лишь маска. Он ведь сразу признался, что ему нелегко с благородными дамами. Чечилия Мальчеде была одной из самых родовитых и богатых невест в стране. К ней сватались принцы, а выйти пришлось за бывшего конюха. Была ли она довольна? Едва ли
Неужели он и правда убил свою жену? Но тогда — за что?
В свете луны Катарина видела, как Хоэль побродил вдоль жасминовых кустов, а потом завалился на травку, глядя в небо и раскинув руки.
Он уходит тем же путем, что пришел Однажды он уйдет и от нее. И, собственно, она этого желает, не так ли?..
Утром следующего дня Катарина вошла в гостиную, где уже был накрыт стол для завтрака, и сразу же поняла, что Лусия не в духе. Круглое личико компаньонки выражало абсолютнейшую непримиримость, брови были сурово нахмурены, губы поджаты — настоящая гроза, а не хорошенькая женская мордашка.
Подавив вздох, Катарина села за стол и взяла чашку.
— Доброго тебе утра, — сказала она приветливо, словно не замечая недовольства подруги. — Во сколько ты вчера вернулась? Я не слышала, как ты приехала.
— Вернулась сразу за тобой, — Лусия передала ей вазочку с вареньем, но когда Катарина хотела ее взять, отдернула руку. — Кэт! Посмотри мне в глаза и скажи — голос ее был строгим, как у гувернантки, которая обучала Катарину письму и чтению лет в десять.
