-Ничего. До весны все равно будем торчать здесь, а то и до лета. Еще надоест. Ну что, поехали дальше? Осталось немного.
-Значит, вот где ты меня нашел, - тихо промолвил Димбуэфер, не отрывая странного взгляда от небольшой открытой полянки на гребне чуть в стороне от их дороги.
Руоль переглянулся с Тиргой, которая в последнее время буквально ни на шаг не отходила от Димбуэфера. Нехорошее предчувствие тягучей болью заныло в груди Руоля, но он постарался отогнать его от себя как назойливую муху. Однако по взгляду Тирги было видно, что и она все понимает.
Световой день зимой короток, тусклое и далекое солнце едва отрывается от горизонта, фактически с позднего рассвета тянутся серые и унылые сумерки, пока не сгустятся постепенно в непроглядную ночь.
До перевала, за которым должна была открыться долгожданная долина отряд добрался чуть ли не затемно. Руоль был в сомнениях. Цель была настолько близка, что еще одна задержка казалась мучительной пыткой. Но ночь была безлунной, а склоны вокруг долины особенно круты. Это значило, что, хочешь-не хочешь, а им предстояло потерпеть еще одну ночь.
Руоль вздохнул-что, мол, поделаешь-и собрался было отдать команду разбивать лагерь, но в этот момент старый Уллем, который ехал на одних санях с Димбуэфером, закричал:
-Эй, меня кто-нибудь слышит вообще? Кажется, ваш мужик умер! Я что сейчас сказал? Вы поняли?
Руоль замер, оглушенный, беспощадно сраженный на месте, но резкий крик Тирги вывел его из внезапного ступора. Он метнулся к саням, испытав вдруг приступ странной, за пределами здравомыслия надежды-это ошибка, это неправда, - и в какой-то момент ему даже показалось в потемках, что Димбуэфер пошевелился под грудой одеял, но еще через несколько мгновений все встало на места во всей своей необратимости. Димбуэфер Мит был мертв.
Уллем лежал справа от него, такой же укутанный, так что была видна только его голова под меховой шапкой. Сейчас он до странности был похож на Димбуэфера, тоже неподвижный, и только глаза его живо сверкали при свете факела, да дыхание поднималось облачком пара, оседая инеем на бороде.
-Я рассказывал, что уже бывал в тундре? - как ни в чем не бывало говорил Уллем. - Гадкое место, скажу я вам. Гиблое. Задыхаюсь я здесь. Зря мы сюда подались. Что я сказал?
Слова его доходили до Руоля словно бы издалека, лишь слегка касаясь разума, но где-то в глубине себя он был полностью с ними согласен.
Господи, подумал Руоль, немножко же осталось. Совсем немножко. Мы бы могли дойти и сегодня. Как же так, Димбуэфер.
Столько дикого было во всем этом, столько несправедливого, что под удушающим покровом безмерной печали бурлила и кипела необузданная, готовая выйти из берегов река ярости и обиды. Хотелось заорать во всю силу.
Вместо этого Руоль молча обнял рыдающую Тиргу. Димбуэфер был для нее как отец. Да и сам Руоль потерял не просто друга, своего первого друга среди Высоких, сейчас будто бы оборвалась самая важная нить, связывающая его с Хребтом, со всей настоящей жизнью. На миг Руоль снова почувствовал себя потерянным и одиноким, каким был когда-то на этом самом проклятом Архатахе до встречи с боярином Димбуэфером Митом, и лишь судорожные объятия уткнувшейся ему в грудь Тирги помогли поверить, что все-таки он не одинок теперь. И разве в этом не было заслуги Димбуэфера? Кто станет отрицать его огромную роль в жизни Руоля?
Но старого друга больше нет. Как будто в самом мироздании появилась огромная прореха. Пустота. Это горько, но это не в первый раз. И самое печальное, что, скорее всего, и не в последний. Жизнь именно так и устроена.
Руоль обнимал Тиргу так крепко, словно и она могла внезапно ускользнуть от него, навсегда затеряться в этих бескрайних снегах, в этой холодной безлунной ночи.
-Чего вы встали, дураки? - прокаркал со своего места невозмутимый Уллем. - Чего вы вообще хотели?
Димбуэфера похоронили на возвышенном берегу замерзшего и занесенного снегом озера неподалеку от пещеры. Старый Уллем, укутанный с ног до головы, какое-то время наблюдал со стороны за скорбной церемонией в угрюмом молчании, а потом, как всегда, не удержался от одного из своих мрачных пророчеств.
-Вот и меня здесь закопаете, - сказал он. - Рядышком.
Руоль устало посмотрел на него.
-Что? - воскликнул Уллем. - Я всегда знал, что где-то в чертовой тундре мне конец и придет. Этот вот тоже знал. От судьбы куда убежишь? А место здесь хорошее. Спокойное.
Руоль медленно кивнул.
-Димбуэфер любил это место.
-Какие еще говорящие духи? Что ты сказал?
Руоль повернулся к нему лицом.
-Димбуэфер любил это место.
-А-а… это хорошо. Это хорошо.
-Ты сказал… «говорящие духи»?
-Это ты сказал, - проворчал Уллем. - «Со мной говорят духи». Я так услышал.
Запредельный холодок пробежал по телу Руоля. Иногда Уллем, бывший когда-то легендарным Улемданаром Шитом, его просто пугал.
Пещера была точно такой же, какой Руоль ее помнил. В этой тихой долине вообще, казалось, ничего не изменилось. Легко было представить, что он только вчера был здесь, что он и вовсе не покидал это место, и от этого на душе делалось странно и почему-то слегка больно.
Впрочем, вся красота долины была скрыта глубокими снегами, но вот сама пещера превзошла все их ожидания, о чем и сказал восторженно Сагур Шартуйла.
-Да здесь и впрямь можно жить. Не зря мы сюда шли. Я-то думал: ну, пещерка там… а здесь… дворец!
-Самое главное, здесь сухо, - добавил Илур Дартошла. - И, вроде как, теплее, чем снаружи.
-Так а я о чем? - улыбнулся Сагур.
-А вокруг хороший лес, - вступил Висул Дарходка. - Как насчет того, чтобы поставить какие-никакие ворота? Дерево, конечно, мерзлое, но разве ж не справимся? Что мы, не плотники? Надо обживаться потихоньку, раз уж мы тут надолго. А мне здесь нравится.
Вечером после похорон они расположились в пещере, грелись у очагов, дым от которых свободно вытягивался в невидимые глазом трещины, распечатали маленький бочонок вина из запасов князя Сулимара Аяла, который везли от самых Крепей, вспоминали боярина Димбуэфера Мита. Грустно им было пить это вино, ведь именно Димбуэфер приберег его когда-то на особый случай. Тогда он еще верил в лучшее.
-Вы знаете, я здесь и познакомился с ним, - говорил Руоль сдавленным голосом. - Помню, он все спрашивал: «где это я»? Думал, это Хребет… а я… я другим был тогда… вы даже не поймете… смотрел на него как… боялся, понятно. Но Димбуэфер… не знаю, как и сказать… он был таким настоящим… таким… наверное, я и сам не заметил… и вот уже не мог думать о нем иначе, как о друге.
-А
