Тем летом, той осенью и зимой хорошие новости были исключительной редкостью. В их последнюю встречу несчастный князь Крепей Сулимар Аял из древнего и славного рода Аялим, как он неоднократно подчеркивал, заламывал руки и причитал: «Боже, ну почему нельзя было остановиться вовремя? Нас же приняли! Нас уважали!». А потом стало известно, что он отправился в ссылку, и все посчитали, что отделался он сравнительно легко. В то время как князь Мхов, кривой и дикий Тил Виа, так и не покорившийся Дэсу Шуе и вообще никому и с тех пор пребывающий в заточении, оказался неугоден новой власти, был объявлен мятежником и по-быстрому казнен.
Так творится история.
Зима застала их в небольшом уделе Три ручья почти на самой северной границе Хребта. В ту пору Димбуэфер уже болел и скрывал свою болезнь, многие из них пали духом, но все же надеялись переждать зиму, а по весне двинуться к Средней. Они жили как разбойники и не раз промышляли разбоем, но в Трех Ручьях их, казалось, приняли без особых вопросов, и на некоторое время наступило затишье.
Разумеется, их нашли и здесь.
Иногда, пусть и редко, в мире все же бывает и доброта. Удел Три Ручья был совершенно незначительным, не имел своего князя и формально подчинялся южному соседу Долины, по крайней мере раз в год оттуда присылали сборщиков за невеликим налогом. Управлялся же удел Старостой, совсем еще не старым мужиком по имени Кирам Ригор, входящим в дружину князя Долин. Этот Кир по каким-то своим причинам немало помог беглецам, а потом предупредил, что погоня близка.
Им снова пришлось бежать, но в этот раз Староста снабдил их, чем мог и пообещал сбить погоню со следа.
-Ты рискуешь, - сказал ему Илур Дартошла.
-Да какой риск? - усмехнулся Ригор; с виду он был щуплый, даже какой-то болезненный, но производил впечатление умного, проницательного и сильного человека. - Если уж прижмут, скажу, что вы ни о чем не спрашивали, а у нас нет сил, чтобы с вами спорить. И люди подтвердят. Люди у нас хорошие. И скажу, что вы пошли… скажем, на запад… как вам?
-Да, пусть будет запад, - это уже отвечал Руоль, у которого на языке вертелся вопрос: «Зачем тебе это?», но он, конечно, так и не спросил. Как, впрочем, и не перестал опасаться какого-нибудь подвоха.
Чуть позже Руоль переговорил с Димбуэфером.
-Тебе это ничего не напоминает? - спросил он.
Мит посмотрел на него хмурым взглядом; было заметно, что он сильно сдал в последнее время, но Руоль по большей части списывал это на горечь от поражения, на его тяжелую ответственность. Он боялся, что суровые испытания могут сломать его друга и поэтому старался в его присутствии быть как можно более бодрым.
-Архатах, Димбуэфер! - воскликнул он.
-Что за Архатах?
-А где мы с тобой познакомились?
-А-а, - в глазах боярина появилось понимание; такой взгляд нравился Руолю больше.
-Послушай, Димбуэфер, так уже было с тобой. Однажды ты уже бежал из Верхней. Ты думал, что все потерял. Но ты спасся.
-Но отсюда далеко… намного дальше…- в голосе Димбуэфера сквозило сомнение, он размышлял, но было видно, что идея его зажгла, хотя бы на время вывела из беспросветной мрачной пучины. - А посмотри, сколько нас.
-Я не обещаю, что будет легко, - согласно кивнул Руоль. - Но это наш шанс. Можешь еще что-то предложить?
Он подумал о том, что страх народа, известного в иных краях под именем Высокие, перед тундрой в чем-то сродни страху самих луорветанов перед темной страной Турган Туас. Возможно, и те, и другие правы.
-Тогда веди, - сказал Димбуэфер.
Некогда тихая долина Руоля на вершине Архатаха преобразилась. Люди устраивали свой быт, им не приходилось скучать-все время находились какие-нибудь важные занятия. Далеко неслись в морозном воздухе их звонкие голоса и смех-теперь уже не столь редкий, потому что у людей появилась надежда. Иногда Руоль оглядывал свою долину и испытывал странное чувство. Эти места всегда навевали на него грусть, когда-то он намеревался провести здесь остаток своей унылой одинокой жизни. Грусть и сейчас была с ним, но в то же время многое изменилось, и, видя эти изменения, он думал о том, что принес в мору частицу Великого Хребта, своей новой родины, которая будет с ним везде, где бы он ни оказался. Он вообще думал о Хребте гораздо чаще, чем о море, потому что там было его сердце. Где-то, не зная отца, подрастала его дочь-Кирда Шима Шалторгис.
Зима пошла на убыль, и они все еще были живы, они не сдались, и они по-прежнему были готовы бороться. Испытания только крепче сплотили их всех, а Тирга дала им цель-разбойную, дикую, вольную-именно такую, какая была нужна.
Тирга стала их лидером, и это вышло словно бы само собой. Во всем что касалось жизни на Архатахе авторитет Руоля был непререкаем, но это его подруга сумела зажечь сердца людей в тот момент, когда они отчаянно нуждались в этом. В том, чтобы кто-то сказал им, что все было не напрасно и показал новый путь.
После похорон Димбуэфера Тирга изменилась. Как будто что-то светлое навсегда покинуло ее, а то, что осталось, было яростным, резким и безудержным. Это не было безумием, по крайней мере Руоль так не думал, а если и было, то они все стали немного безумны. Но это была дорога разрушений.
Теперь они называли себя вольницей, и еще до исхода зимы несколько малых отрядов отправились обратно к Хребту-разведать, осмотреться, а там как получится. Один отряд из четырех человек под командованием Висула Дарходки побывал в самой Верхней, где оставалось немало друзей. Назад на Архатах Висул вернулся уже с пополнением-еще девять человек из Верхней присоединились к отряду, - и с добычей-продуктами, ружьями и другими полезными вещами. Маленькая победа или хотя бы первый шаг.
Тирга пылала, казалось, она была везде, но в то же время у Руоля не было ощущения, что они как-то отдалились друг от друга. Наоборот, в такие времена, когда каждый шаг — это шаг над пропастью, и нет никакой уверенности в завтрашнем дне, чувства предельно обнажены и прозрачны.
-Мы умрем, - иногда шептала она ему, разгоряченная, с распущенными волосами и бисеринками пота над подрагивающей губой, - Руоль, мы все умрем. Но мы их достанем.
Однажды Руоль сказал, что летом они могли бы попытаться уйти к Средней, но вот только Тирга уже не хотела никуда уходить. Она хотела жечь, грабить и кусать. Она нашла себя.
Руоль знал, - и знал, что Димбуэфер согласился бы с ним, - что такие методы ни к
