Ехали они не один день, и порой Руоль думал про себя: “Ну поговори со мной. Поговори же со мной”. Но Унгу большую часть времени молчала, лежа в нарте и доверчиво прижимаясь к Руолю, а когда все-таки заговаривала, это были в основном ничего не значащие односложные фразы. “Хорошо, братик. Как хорошо”. Руоль расстраивался, но терпеливо соглашался с ней всякий раз. Она была похожа на маленького туюта, пойманного в стаде уликов, который одновременно и тянулся к людям, и боялся их, странных существ, забравших его от родителей.
Но Руоль верил, что пусть не сразу, но однажды Унгу изменится, вернется такой, какой она была прежде. Он был готов ждать сколько угодно, а пока рассказывал ей разные истории-все хорошее, что мог вспомнить из тех далеких и совсем других времен, когда они были вместе и немногое светлое из того, что он прожил без нее.
Но готов ли был измениться сам Руоль? В нем больше не было того разрушительного безумия, которое гнало его всю дорогу до становища, но легче почему-то не стало. Даже то, что он совершенно неожиданно вновь обрел, казалось бы, навсегда потерянную сестру, лишь отчасти успокоило его тоску. Теперь Руоль сам чувствовал себя потерянным, заблудившимся, сбитым с толку. Но так или иначе скоро все должно разрешиться. Эта мысль и вела его сейчас, придавала сил и не давала отступить. Скоро все выяснится. А потом можно будет жить дальше. В какой-то неуловимый момент Руоль отчего-то перестал верить и надеяться, что в этом “потом” Нёр будет рядом с ним. Теперь он пытался смириться, свыкнуться с этой мыслью.
Так они и ехали, и вот в один из сумрачных дней, - может быть, нескоро, а может быть, слишком быстро, - на чистом и открытом покрывале моры показалось вдали маленькое темное пятнышко. То была охотничья стоянка знаменитого Улькана.
Руоль помедлил на самой границе видимости, и Унгу беспокойно посмотрела на него. Руоль полной грудью вдыхал колючий, морозный воздух. Нёр была уже так близко.
-Вперед! - наконец воскликнул Руоль, словно ныряя в ледяную воду. - То!
И они понеслись навстречу неведомому.
Руоль замер на гребне пологого холма; грудь его вздымалась от волнения. Отсюда открывался отличный вид на Баан-Сарай, на эджево поле, на реку Ороху за ними. Сюда он стремился, а теперь медлил в странной, но вполне понятной нерешительности. Сидя на усталой и понурой лошадке, глядя вдаль, Руоль признался себе, что ему страшно. Естественно, теплого приема не будет, но с чем именно придется столкнуться? Руоль слишком далеко ушел от всего здешнего, от моры, от ее забот и событий, теперь он даже вообразить не мог, что тут к чему, какова вообще жизнь в этих чужих уже краях. И какие найти слова при встрече?
Баан-Сарай по крайней мере все еще стоит на прежнем месте, а в остальном… кажется, он сильно изменился. Во-первых, заметно разросся. Когда же Руоль был здесь в последний раз? Ну да, на тех злосчастных состязаниях. Целую жизнь назад.
Во-вторых, появились новые постройки. Именно постройки. Если зрение не подводит. Вон там, в центре, это что, дом? Какой-то неказистый, но все-таки самый настоящий дом! Но большой, внушительный, выше всего остального в становище, нельзя не признать. Такой был бы уместен где-нибудь на Хребте, но никак не здесь, не на чистом и девственном лике моры. Мог ли Руоль представить, что великие перемены коснутся не только его собственной жизни, но и всего вокруг? Это даже как-то обескураживало. Мора в его памяти оставалась чем-то незыблемым, чем-то изначальным и нерушимым. Сейчас Руоль чувствовал себя странно и неуютно. А чего, собственно, ждал? Всего лишь еще одна иллюзия развеяна. В этой жизни ничто не остается неизменным.
Но, во всяком случае, одно уже понятно: Ака Ака, если он еще жив, если по-прежнему правит Баан-Сараем, похоже, весьма и весьма процветает. Руоль был почти уверен, что с князцом все хорошо, почему-то чувствовалась на всем его рука, его влияние. Руоль никогда не считал Аку Аку простым человеком.
Хотя вот этот дом, конечно, настораживает. Вдруг в становище давно засели какие-нибудь Высокие? Например, из торговой фактории? Как тогда быть?
-И как мы поступим? - произнес Руоль в пустоту. - Поехали, чего уж.
Он направил лошадь неспешным шагом вниз по пологому склону, к такому знакомому, но почти неузнаваемому становищу.
И как же удивительно поворачивается жизнь! Еще недавно мог ли он представить, что вновь окажется в этих местах? Сейчас, впрочем, появилось такое чувство, как будто где-то в глубине души он всегда знал, что однажды вернется. Не собирался и даже не надеялся, но такое уж чувство.
Баан-Сарай, эджево поле… можно сказать, что именно отсюда и началась его долгая, долгая дорога. И можно о многом сожалеть, но было ли все зря? Теперь, когда он снова здесь… готов ли признаться себе? Все сложилось так, как сложилось, и ему не хочется ничего менять. Ну да, многое можно было бы исправить, и не было бы всех этих потерь в его жизни-чего бы он только не отдал, чтобы что-то вернуть, - но ведь тогда бы он и не приобрел всего, что теперь у него есть, стоило оно того или нет. Как здесь вообще можно выбирать?
Полный неясных, противоречивых и невеселых раздумий Руоль скользил взглядом по эджеву полю, мимо которого проезжал. Слишком многое здесь случилось, чтобы он мог оставаться спокойным.
Эдж, счастливый, долгожданный праздник уже прошел, но на поле все еще оставались его следы-свежие кострища, разноцветные ленты на столбах. Легко представить всю эту радость и веселье, хороводы и дружеские состязания. Кое-что должно оставаться неизменным. Но какие люди теперь гуляют на Эдже?
Взгляд Руоля снова переместился в сторону становища. Между юрт и построек он увидел нескольких людей, занятых какими-нибудь своими привычными делами, но, как ни всматривался, никого не мог узнать. Слишком далеко, и зрение уже не то. Да и вряд ли вот так просто попадется кто-либо знакомый. Столько времени прошло. Сейчас это особенно заметно.
Руоль не спешил, но и не медлил сверх меры. Все равно назад пути нет. Будь что будет. Лошадь же, должно быть, почуяв близкое жилье, наоборот, приободрилась и без всякого понукания шла вперед.
Но Руоль так и не доехал до становища. Из-за самого большого дома вдруг выскочили четверо всадников на боевых оронах и понеслись ему навстречу.
Ага, подумал Руоль с некоторой обреченностью; сердце его забилось сильнее. Он остановил лошадь. И почему хочется развернуться, и скакать отсюда прочь галопом? Но он оставался на месте, ожидая стремительно
