Ему отчего-то расхотелось объяснять, что здесь делает Унгу и кто она такая. Это же отвлечет их всех от самого главного, правильно?
Улькан о чем-то призадумался, а потом воскликнул:
-Нёр, жена моя, у нас гости! Мы сейчас войдем, если ты готова, - он понизил голос. - Торох у нас маленький, но разве мы не поместимся?
Руоль наконец выбрался из нарты и встал напротив Улькана. Унгу по-прежнему оставалась на своем месте, глядя на них двоих с непонятным, едва ли не испуганным выражением, широко распахнув глаза.
Помогите мне добрые духи, взмолился про себя Руоль, хотя бы один раз.
Он понимал, что у него нет никаких оправданий и нет правильных слов. Он просто был здесь. Иногда дорога может завести очень далеко.
Шкура у входа в торох внезапно распахнулась-как-то слишком порывисто, и Руолю на миг захотелось зажмуриться. Сердце его и вовсе как будто остановилось, и весь эджуген затаил дыхание. Это был один из редких моментов, когда видишь себя и все вокруг словно со стороны.
Она выглянула будто солнце из-за широких плеч Улькана. С непокрытыми золотыми волосами, в беспорядке рассыпанными по плечам. И если она была солнцем-всегда такой оставалась, - то сейчас это солнце было холодным и зимним, но ее взгляд обжигал, он был мощным и страшным, его нельзя было вынести. А еще, как и Улькан, она была обнажена по пояс: из всей одежды на ней были только легкие домашние штаны.
Руоль, оглушенный ее обжигающим и диким взглядом и всем ее неистовым видом, буквально онемел. Это была она, все такая же прекрасная-огненная и белоснежная, но такого он не ожидал. Что он с ней сделал? Такая мысль пришла, и легче всего было бы обвинить Улькана, но где-то в глубине Руоль знал, что Улькан здесь совершенно не причем.
А тот смотрел на него вполне себе дружелюбно и даже, по-видимому, не понимал, какая страшная буря собралась за его спиной. Словно самые необузданные, темные и кровожадные духи закружились, завыли над всеми ними. И Руолю показалось, что это так и есть. Неужели же он не видел сейчас эту беспросветную тень, поднимающуюся над одиноким торохом?
И вдруг, в этот момент внезапного отчаяния и обреченности, его бедная сестренка Унгу покинула нарту, подошла к Руолю и взяла его за руку.
А Улькан неожиданно широко заулыбался.
-Посмотри же, моя птичка, как они смотрятся вместе! - радостно воскликнул он. - Кажется, теперь я понимаю. Но ведь это так здорово!
Улыбаясь, он обернулся, увидел Нёр и замер.
-Ок! - только и смог потрясенно прошептать он.
И Нёр внезапно оттолкнула его, как слабого ребенка, и вышла вперед. Встала напротив Руоля. Глядя ему прямо в глаза.
-Ты! - закричала она ему в лицо. - Это ты!
Руоль невольно отшатнулся. Это был не ее голос, не тот, который он помнил. Это была не та Нёр, которую он помнил.
Верно, злые духи завладели ей, как иначе все это объяснить?
-Я проклинаю тебя! Ты слышишь? Проклинаю тебя!
Руоль почувствовал, как сильнее сжалась ладошка Унгу в его руке, и это позволило ему устоять. Сколько уже раз его проклинали за последнее время? Но это же Нёр! Как такое возможно?
-Почему ты пришел? - вопила она. - Убирайся! Скройся в своей темной норе! Не показывайся никогда!
Руоль, не сводя с нее испуганных глаз, только беспомощно мотал головой, он не мог сейчас ничего сказать.
-Что с тобой? - осторожно спросил Улькан, неуверенно протянув к своей жене руку. - Что ты делаешь?
Нёр даже не глянула на него, как будто он и вовсе не существовал. Сейчас все ее яростное внимание было обращено на замершего Руоля.
Нёр склонила голову, словно прислушивалась к чему-то.
-О, а ведь я это знала, - голос ее вдруг стал пугающе мягким. - Не это ли мне снилось?
Это духи. Духи, конечно же. Вот они. Вот они везде. Повсюду.
Она вздернула голову и снова сорвалась на крик:
-И ты пришел! Ты посмел! Почему? Почему ты никогда не можешь остановиться?
-Нёр, послушай, - Улькан, похоже, приходил в себя, в голосе его появилась привычная сила. Улькан мог справиться со всем. - Мы же говорили об этом, помнишь? Мы говорили. Сны ничего не значат. Если мы сами не позволим им. Руоль пришел как друг. Посмотри, с ним Кын. Наша Кын. Понимаешь, что это значит? Уверен, скоро мы все будем праздновать и… это же хорошо! Я прошу тебя…
Его слова текли тихой рекой и несли успокоение, но Нёр сейчас слушала совсем другие песни. Темные крылья несли ее над белой морой, неведомые тени подхватывали под тонкие руки, и она, не чувствуя холода, порывисто двигалась, как будто танцуя под слышимый ей одной ритм далеких бубнов. Вот она скользнула почти вплотную к Руолю, а Унгу, храбрая тихая Унгу, вдруг встала между ними, так и не произнеся ни слова.
За двадцать прожитых зим Руоль, как и всякий луорветан, повидал немало грозных и удивительных чудес. Видел невероятные обряды шиманов, видел бесконечную битву родителя Хота и ненавистного Белого Зверя, и духи всегда были частью его жизни. Они кружились над ярким пламенем в ночи, когда горела юрта его родителей, наблюдали и шелестели над замерзающей землей, когда пропала сестренка Унгу, плясали, голосили и кривлялись на эджевом поле во время состязаний женихов; были с ним, когда он радовался и когда болел, несли ему свет и тьму. Но едва ли когда-нибудь в его жизни был момент похожий на этот. Руоль не знал, какие сны приходили к Нёр, какие мысли посещали, когда в темноте и тишине она слушала дыхание своего спящего мужа, он просто видел то, что видел, но сейчас творилось что-то настолько непостижимое, настолько великое, что любой человек оказывался лишь мелкой и никчемной крупицей снега, сметаемого порывом могучего и свирепого хауса в этой невиданной и яростной борьбе земли и небес, зимы и Тепла, добра и зла. Может быть, только великий шиман Тары-Ях смог бы совладать с чем-то подобным, но его здесь не было.
Должно быть, Улькан тоже чувствовал все это. Возможно, никогда в жизни он еще не был столь растерян и беспомощен. Некоторые вещи происходят внезапно, и к ним никак нельзя подготовиться.
Но Унгу! Она стояла прямо перед Руолем и твердо смотрела на обезумевшую Нёр. А та лишь скользнула по ней почти безразличным взглядом, и губы ее скривились в презрительной ухмылке. Несколько мгновений она прожигала Руоля пылающим взглядом, как будто не было никого, кроме них во всей море, а потом холодно проговорила:
-Ты не сможешь мне навредить. Больше не сможешь. Я знаю, что нужно сделать.
Если бы
