Саин, похоже, тоже это осознал. Все читалось в его диких и затравленных глазах, когда он встретился взглядом с Руолем. Безумный оскал растянул его губы, и вдруг Саин метнулся к своему орону, а через секунду в его руках появилось короткое копье. Он издал клич, полный ярости.
Руоль впоследствии не мог вспомнить в подробностях свои собственные действия, но вышло так, что буквально в следующую секунду он оказался рядом с Саином, каким-то молниеносным движением выхватил у того копье и ударил его тупым концом в грудь.
Его старший брат повалился на спину, шумно выдохнув весь воздух.
Когда Саин открыл налитые кровью глаза, он увидел, что теперь все стрелы направлены на него.
-Свяжите его, - сказал Руоль.
Саин выл, как раненый зверь, когда его связывали.
Руоль повернулся к Амаку.
-Мы пришли к вам, как гости, - повторил он. - Если ты только согласишься выслушать меня, я… многое смогу объяснить. А потом… что ж, потом тебе решать.
Амак, так и не сумев отлепиться от рыдающей дочки, смотрел на Руоля поверх ее головы. Долго смотрел. А потом склонил голову.
Столько всего случилось за короткое время, что Руоль как будто забыл о Тынюре и Чуру. Но они никуда не делись, так и стояли поодаль, а Чуру даже не опустила вскинутых рук. И вдруг в наступившей тишине старая травница простонала страшным голосом:
-Тыкель умер.
-Ох, - только и смог выдохнуть Руоль, обернувшись на ее голос.
Вместо счастливых объятий, вместо радостных встреч. Ноги его неожиданно подкосились, и он сел прямо на землю.
-Двадцать лет ведь прошло, - прошептал Руоль, как будто с удивлением, рассеянно глядя куда-то мимо Ургина. Мысли о будущем всегда занимали голову Руоля, но наравне с ними все чаще в последнее время перед ним вставали картины прошлого, заставляя задуматься о своих ошибках, вызывая смутное сожаление. Иногда, в самые тяжелые моменты ему казалось, что вся его прожитая жизнь была не более чем бесконечным топтанием на месте. Объективно он понимал, что многое было достигнуто за эти неспокойные годы. Подумать только, в Верхней больше не было князя, а луорветаны-и конкретно Руоль-были представлены в Новом Совете, состоящем преимущественно из купцов и промышленников. С луорветанами теперь считалась половина Хребта, они достаточно громко заявили о себе. Но было ли это то, чего хотел Димбуэфер, к чему стремилась Тирга? Стал ли мир более стабильным? Наступил ли долгожданный рассвет или, напротив, все еще больше погрузилось во мрак, погрязнув в бессмысленной суете, как в болоте?
В общем-то это были пустые вопросы. Дорога еще не пройдена. Руоль редко когда гордился собой, но ему хотелось думать, что он сможет гордиться своим сыном. Он и сейчас, он всегда им гордился. Будущее за Ургином. Какое бы оно ни было. Можно только верить и мечтать, что это будет лучшее будущее. И поэтому Руоль поборол все свои страхи и теперь везет своего сына в вотчину его давно взрослой и влиятельной сестры. Ургину предстоят годы учебы под вымышленным именем, с вымышленной биографией, он должен понять Великий Хребет изнутри. А уж Кирда позаботится о нем, в этом Руоль не сомневался. У него было только несколько коротких встреч с дочерью, и никто в Средней не мог связать ее с луорветанами, но он был уверен, что она по-своему его любит. Любит искренне, что не переставало его удивлять. Чем он заслужил такое? И насколько же, однако, он не знал свою первую жену Шиму Иму Шалторгис? Как она могла после того, как он обошелся с ней, нарисовать для дочери столь светлый образ отца?
Мы никогда не знаем, как отзовутся в будущем наши поступки, хорошие или нет. Порой все зависит от людей, которые нас окружают, от их благородства. Само же по себе прошлое похоже на прочитанную книгу, персонажи которой вроде как и знакомы, но не всегда узнаваемы. Образы со временем становятся даже ярче, но теряется некая связь, и ты смотришь на все словно бы со стороны, и это уже не ты в этих историях.
Руоль посмотрел на Ургина, притихшего, завороженного. Его сын всегда был хорошим слушателем. В голове Руоля привычно возникали далекие и близкие люди. Это не было связано с чем-то, это ничего не значило-просто настроение. Оно часто посещало его.
Давным-давно сгинул Саин. И вот он прошел мимо, так и не смирившийся, озлобленный до самого конца. Ничего не исправить.
Ушел Ака Ака. Некоторые говорили потом, что это именно Руоль проклял и извел князца, когда заподозрил, что тот погубил его старшую сестру Тую. Это была неправда. Руоль знал, что Ака Ака любил Тую, хотя и не понимал, почему. Сам он свою сестру так и не узнал.
Нет Аки Аки, нет Туи. Нет многих и многих. Они проходят чередой, а потом исчезают словно бы в тумане.
У Руоля есть Жес, но и она сейчас далека. Где-то есть Нёр, но она никогда не принадлежала ему.
У Руоля была Тирга, но он потерял ее даже раньше, чем сам это осознал.
Тирга…
Снаружи тороха вечерело. Завтра им предстоит довольно утомительный переход от предгорий. Давно уже пора построить нормальную дорогу. К сожалению, не все понимают, насколько важны дороги. Не поднять ли этот вопрос на Совете?
Руоль поднялся, следом за ним поднялся и Ургин.
-Не пора ли нам чего-нибудь поесть, как ты думаешь? - спросил Руоль. - Пойдем посмотрим, чем нас удивят. Спорим, это будет мясо?
Это вызвало у его сына радостную, мальчишескую улыбку. Руоль вышел на улицу, огляделся. Многие луорветаны считали его великим человеком, многие вообще не верили, что он всего лишь человек. Как следствие этого Руоль нередко испытывал чувство одиночества, даже находясь среди людей и несмотря на то, что жил одной с ними жизнью, деля одну и ту же пищу. А вот к Ургину относились гораздо проще, он был всеобщим любимчиком. Руолю это нравилось, но он подозревал, что когда-нибудь переменится и это. Власть не может быть близка к простым людям.
Руоль шел по лагерю в сопровождении сына, что-то говорил, но все это время мысли о Тирге Эне Витонис не покидали его. Как-то неожиданно и вроде бы беспричинно засели в голове и не отпускали.
В давно ушедшие, истаявшие, как прошлогодний снег времена, мчится по голой осенней равнине отряд Тирги Эны Витонис. Ее лихая Разбойная Вольница.
Тирга носит под сердцем дитя, но об этом знают только несколько женщин из всего отряда. Ее слегка округлившийся живот еще не бросается в глаза. Тирга почему-то уверена, что у нее будет
