Тирга коротко кивает Висулу, потом смотрит на встречающих.
-Тирга Эна Витонис! - говорит один из них, торжественно воздев руки ладонями вверх. - Кто бы мог подумать?
На нем шикарная шуба и высокая меховая шапка, хотя на улице не так уж и холодно. Под шубой, вероятно, скрывается доспех. Тирга его не знает, но допускает, что он ее знать может. И теперь она почти уверена, кто перед ней. Что он и подтверждает через секунду:
-Мое имя Изнабал Хад Гра. Можно просто Изнабал, к чему церемонии? Я… гм… имею честь управлять этим… предприятием.
В его густой, некогда черной, а сейчас обильно припорошенной сединой бороде мелькает радушная и фальшивая улыбка.
-В последнее время между нами возникли некоторые… недоразумения, - продолжает Хад Гра. - Но я верю, что все решаемо.
-Я в этом не сомневаюсь… Изнабал, - Тирга улыбается столь же фальшиво.
-Прошу вас, - купец делает широкий, приглашающий жест. - Будьте нашими дорогими гостями. А что же ваши люди? Уверяю, места хватит на всех. А также угощений, тепла и уюта. К чему мерзнуть снаружи?
Тирга задумывается над его словами. Вроде бы все хорошо, но как-то слишком уж гладко. Купцы ничего не делают без выгоды для себя, размышляет она. Сейчас, когда мы здесь, что, по их мнению, будет выгодней? Мы представляем угрозу. Допустим, они хотят договориться, допустим, им так проще. Но что они рассчитывают получить в итоге? Защиту? Неприкосновенность? А им это нужно? В чем будет их выгода?
Тирга не приходит ни к какому выводу, но подозрительность ее растет, как снежный ком, и теснится в груди. Тирга чувствует свое еще нерожденное дитя, и ей становится страшно. И кто скажет, что для страха нет оснований?
Она пересекается взглядом с Висулом, который едва заметно поводит головой.
-Дорогой Изнабал, - произносит Тирга самым искренним голосом. - Мы с превеликим удовольствием воспользуемся вашим гостеприимством, но в то же время совсем не хотим злоупотреблять им. Мои люди закалены и привыкли к походной жизни. Не думаю, что им стоит привыкать к чему-то другому. Это…расхолаживает, знаете ли…
Тирга ловит себя на том, что неосознанно копирует матушкину манеру речи. А, впрочем, сейчас это кстати.
-Помилуйте! - восклицает Изнабал Хад Гра с неизменной улыбкой. По всему видно, в подобных беседах он чувствует себя как рыба в воде. - Ваше удовольствие для нас только в радость. А люди… даже такие закаленные, как ваши, должны ведь иногда отдыхать, вы согласны? Прошу вас, будьте, как дома.
-Что ж, - перебивает Тирга, - я полагаю, ворота будут открыты? Быть может, мои воины, - она специально подчеркивает слово «воины», - и смогут уделить некоторое время досугу. Разумеется, не в ущерб распорядку.
Пока Изнабал обдумывает ответ, неожиданно встревает Уллем. Старик и здесь увязался за Тиргой.
-Что вам пообещали в Верхней за наши головы?
Улемданар сейчас выглядит удивительно свирепо, как старая, потрепанная жизнью, но все еще грозная хищная птица. Легко представить его былую силу.
Изнабал Хад Гра смотрит на него словно бы с легким и вежливым недоумением; сложно сказать, знает ли он, кто перед ним. Улыбка все еще не покидает его губ.
И все же он сбит с толку, думает Тирга. Саму ее слова Уллема тоже пронзили неожиданным и болезненным уколом. Она ведь даже не брала в расчет такой поворот. Сейчас ей очень хочется, чтобы все как-нибудь разрешилось. Но сколько она сможет обманывать сама себя?
-Простите, я не совсем понимаю…- начинает было управляющий факторией, как будто в справедливом замешательстве, не выходя из своей роли.
Внезапно пустоту застывшего осеннего воздуха раскалывает оглушительный звук ружейного выстрела.
Тирга замечает дымный след над стеной, а потом стремительно оборачивается; лошадь под ней беспокойно встряхивает головой.
-Ох, - произносит Висул Дарходка с удивлением. Он смотрит прямо на Тиргу, будто пытается что-то ей сказать. На мгновенье все замирает, потом Висул заваливается назад, медленно сползает с седла. Его успевает подхватить Скалот Рабаэрда.
Изнабал Хад Гра меняется в лице.
-Мать вашу! - рычит он. - Рано! Придурки!
Его слова тонут в беспорядочных залпах и бессвязных криках.
Что-то обжигает щеку Тирги, она инстинктивно дергается в сторону и неловко падает с лошади. Больно ударяется плечом, но закрывает руками живот и думает только о своем сыне. Ее лошадь с диким ржанием прыгает вперед, но спотыкается и тоже падает-страшно и жутко.
Тирга застывает в беспомощном изумлении, как будто в каком-то дурном сне. Она видит, что весь ее отряд сорвался с места и мчится по полю, но они еще очень далеко.
-Это ошибка! Послушайте, это ошибка! - кричит Изнабал и неожиданно опрокидывается на спину, подавившись своим криком.
-К воротам! Все к воротам! - слышен голос-кажется, это Сагур Шартуйла. - Держаться!
Чьи-то руки подхватывают Тиргу; она все еще в растерянности, но узнает нескладного Скалота Рабаэрду. Он вскидывает ружье, стреляет куда-то вверх, потом тащит Тиргу к стене. Она вертит головой, ищет глазами Улемданара и неожиданно видит его, открыто стоящего над трупом лошади. Старик спокойно смотрит в сторону ворот, где в это время завязывается яростный бой.
Уллем поднимает вверх обе руки, но жест этот скорее властен, чем беспомощен. Он словно бы призывает что-то. Уллем сейчас как никогда похож на могучего и великого воителя, чьим именем матери когда-то пугали детей.
-Разве это будет плохо? - кричит он, и голос его торжественно раскатывается над битвой. - Зачем, Улемданар? Не спрашивай. Так надо.
Туша убитой лошади перед ним вздрагивает под ударами пуль; Уллем вскрикивает, неловко взмахивает руками и как будто проваливается под землю. Больше Тирга его не видит.
Скалот прижимает ее к стене чуть в стороне от ворот, закрывая собой, а у самих ворот кипит бой. Тирга не видит, что там происходит, она не знает, сколько наемников в фактории и она слишком ошеломлена, чтобы мыслить ясно, хотя это именно то, что сейчас от нее требуется. И какой-то частью Тирга это понимает. Другая ее часть в ужасе. Шагред, господи, Шагред!
Гул от несущихся по полю лошадей становится громче, он как биение сердца, как обещание надежды, но слишком призрачное, слишком запредельное.
Когда-то в детстве у нее была маленькая лошадка. Она могла умчать далеко-далеко, как тогда казалось-самая быстрая, самая волшебная лошадка. Где ты, Ташка?
Дикая мысль, что за дикая мысль!
Тирга встряхивает головой, пытаясь собрать воедино всю свою волю. Взгляд ее по-прежнему полон смертной тоски, но она смотрит на Скалота, будто впервые его видит, и почти кричит ему:
-Нужно к воротам! Нельзя, чтобы их закрыли!
Рабаэрда скалится, сверкая лысым черепом-где-то потерял
