Бывший князец Тэль лежал, откинувшись на меховом коврике. Худой, с осунувшимся лицом, совсем седой. Черные глаза глядели устало. Слабым жестом он велел Кыртаку сесть рядом с собой. Они обменялись приветствиями. Кыртак молчал, не зная, о чем говорить. Он смотрел на Тэля, думая о том, как сильно тот постарел. Некогда второй из могущественных луорветанов. Есть ли теперь у Аки Аки соперники? Тэль невесело улыбнулся, словно прочитав мысли охотника.
-Болезнь гложет меня, - промолвил он. - Сильнее нее другая боль. Но превыше всего моя ненависть. Она даст мне силы. Аке Аке… еще рано забывать о нас. Придет время, и мы ему напомним о себе.
-Но сейчас? - спросил Кыртак. - Что вы будете делать сейчас? Ака Ака ничего не забывает. Вас будут искать, - он замолчал, подумав о том, что его вызванные волнением речи могут ранить побежденного князца.
-Да, - сказал Тэль, - нас уже ищут. Но мы встретимся с ними только тогда, когда будем готовы. А до тех пор…
Кыртак принял решение.
-Вам сейчас некуда идти, некуда бежать. По другую сторону Горы у нас маленькое становище. Места глухие, почти нехоженые. Я надеюсь, что там вас не отыщут. Я зову вас к нам.
Тэль склонил голову, помолчал, потом печально произнес:
-Могу ли я принять это приглашение? Ведь тогда Ака Ака будет угрожать и вам. Хотите ли вы быть на нашей стороне?
-Ака Ака и без того припомнит нам кое-что, если найдет, - Кыртак отчего-то почувствовал себя задетым, и голос его прозвучал несколько резко. А Тэля, похоже, это только обрадовало.
-Теперь я вижу, - сказал он, - что силы наши уже начинают расти.
И вот так небольшое становище Кыртака и Акара заметно увеличилось. Калуты Тэля по-прежнему носили знаки его становища, но жилища, поставленные у подножья Серой Горы они теперь называли становищем братьев. Так повелел сам Тэль, сказавший однажды, что его собственное разоренное становище осталось в тех краях, где было до этого, и когда-нибудь оно возродится. До тех же пор Тэль и его люди будут считать себя гостями двух знаменитых охотников, и никак иначе.
У Амака была жена по имени Аныс. Она была почти ровесницей Аты, жены Акара, лишь немногим ее старше, и стала ее лучшей подругой. И не хуже матери приглядывала за малышами Теуном и Кэнтил. У самой Аныс тоже был ребенок-девочка по имени Жес. Но ей нынче исполнилось семь зим, и она была уже совсем самостоятельной. Жес появилась на свет на следующий Эдж после знаменитой свадьбы Улькана и Нёр, то есть, именно тогда, когда ушел из моры изгнанник Руоль. Для жены Акара Жес тоже стала все равно что дочерью. А сама девочка возилась с малышами, быть может, побольше всех остальных. Так что, Теун и Кэнтил росли в любви и заботе. И, подобно тому, как стали подругами Ата и Аныс, сдружились между собой их мужья-Акар и Амак. Кыртак тоже стал большим другом Амака. Три славных охотника, три богатыря, сила которых была опорой всего становища.
В море была и ненависть…
К югу от Баан-Сарая, но гораздо северней и западней Серой Горы есть местность под названием Кэниче-Длинный Нож. Это просто ориентир на плоской равнине моры. Кэниче представляет собой узкую каменистую полосу, тянущуюся вдоль реки Ороху на несколько кос пути. Даже во время тепла она абсолютно голая-неприхотливые северные травы и лувикта не приживаются на ней, и почему так-неизвестно.
Но Кэниче считается местом Безмолвия, будто бы здесь в незапамятные времена сошлись в сражении воинственные Герои Древности и нагрянувшие с западных болот дикие поедатели человеческого мяса. И кровь проклятых дикарей, павшая на живую землю, вытравила в ней все соки и превратила ее в камни. Оттого луорветаны стараются побыстрее миновать безжизненную полосу, если случается, что путь их пролегает мимо. Однако зимой Кэниче, как и все вокруг, скрывается под покровом снега, сливаясь со всей остальной морой. Но даже зимой это место не перестает быть Кэниче.
Именно здесь, в седьмую луну Чуос, в Туилан, девятый день луны, на исходе его, встретился великий шиман Тары-Ях, с шиманом Оллоном.
Неведомо смертным, какие пути свели их, но могла ли эта встреча быть случайностью? Когда шиман ищет, он находит.
В луну Чуос в природе не остается даже памяти об ушедшем тепле. По равнине задувают хаусы, свирепея все больше. Разве что, Чуос немного посветлее Джубара и Чунгаса, идущих следом. Но снега уже незыблемы, уже таковы, какими будут всю зиму-уже выпала большая часть предназначенного на одеяло море снега.
Шиман Тары-Ях ничуть не изменился. Он давно перешагнул барьер, до которого люди меняются, старея. Тары-Ях был уже вечно старым, неизменным. А шиман Оллон был значительно моложе, так что проходящие годы еще отражались на его внешности. Оллона сильно согнуло, тогда как древний Тары-Ях оставался прямым. У Оллона повылазили почти все волосы и жиденькая бородка, а лицо еще больше сморщилось. У Тары-Яха волосы, хоть и были белее снега, оставались густыми, как в давным-давно ушедшей юности, а время уже не могло прибавить ему лишних морщин-все, что были ему отпущены, уже лежали на его светлом челе.
Однако и в Оллоне имелась своя жизненная сила, и она была велика. Внешность Оллона говорила многим лишь о том, что немалую цену пришлось заплатить ему за ту силу, которая хранилась теперь у него внутри. Эта сила еще могла бороться с подступающим к его костям холодом, и шиман, как видно, до сих пор не боялся долгих путешествий по море даже в зимние морозы. Иначе, как бы он оказался вместе со своими неизменными молодыми помощниками в Кэниче, в этом пустынном краю, далеко от приветливых мест, где среди людей, в удобных жилищах можно найти тепло, уют и внимание?
Возможно, шиман именно путешествовал от одного приветливого места к другому, и на пути оказался Кэниче. Или он в самом деле искал встречи с Тары-Яхом, зная, где эта встреча состоится. Дороги шиманов ведомы только им самим.
И если Оллон не боялся отправляться в дальний путь, то Тары-Ях как будто вовсе не задумывался о расстояниях. Более того, он путешествовал в одиночестве. Возможно, и Тары-Ях держал путь куда-нибудь из одного места в другое мимо Кэниче, но возможно, он стремился именно сюда. Для помощников шимана Оллона вероятность этой встречи осталась под покровом тайны, таким же глубоким, как и одеяло снега, укрывшее спящую землю.
Так или иначе, достигнув Кэниче еще в начале короткого дня, Тары-Ях установил свой торох-темное пятнышко на фоне бесконечных снегов, - забрался внутрь, зажег горящий камень и больше уже никуда
