Димбуэфер смолк, а Руоль пытался обдумать новость. Умом он, конечно, все понимал, знал, что где-то существует его бывшая жена, продолжает жить своей жизнью, что-то делает, да, что-то делает, и может быть, кто-то рядом с ней сейчас. Что это такое кольнуло в груди? Неужели запоздалая ревность? Где-то по-прежнему существует все, что было им покинуто, оно никуда не делось… Глупо же было думать, что все просто исчезло? И почему оно до сих пор казалось таким далеким?
-Послушай, Руоль, - снова заговорил Димбуэфер, и Руоль насторожился еще больше. Что-то такое было в голосе его старого друга. - Наверное, мне стоило рассказать тебе сразу… Господи, такое разве можно скрывать? Я и не собирался, поверь. Все пытался как-то подступиться… а ты говорил, что возврата к прошлому не хочешь, все такое. Я и не знал, как… В общем чего уж, говорю сейчас.
-Да ты говори, говори! - почти прокричал Руоль, потому что Димбуэфер снова замолчал.
Тот глубоко вздохнул, дал себе еще немного времени, потянувшись за бокалом вина (лучшего вина на Хребте, как уверял князь Аял, с самых солнечных мест Той стороны, и многие с ним соглашались, а Руоль так и не научился различать оттенки вкусов), сделал глоток и вдруг выпалил:
-Ты стал отцом.
Руоль уставился на него. Он прекрасно все расслышал, но слова никак не доходили до сознания. Только будто что-то оборвалось внутри и следом пришло чувство падения.
-Отцом, - бессмысленно повторил он.
Димбуэфер с интересом и некоторой тревогой смотрел на него, ожидая реакции.
-В прошлом году, - сказал он. - Шима родила в прошлом году. Это девочка.
-Это… точно? - «Точно мой ребенок?»- хотел спросить он, но вдруг со всей ясностью, будто почувствовал нечто связующее, осознал, что да, ребенок именно от него. Ах, эта маленькая спаленка в конце сумрачного коридора!
-Куда уж точнее, - отозвался Димбуэфер, по-своему поняв вопрос. - Зачем бы тебя обманывать? Ее зовут Кирда. Кирда Шима Шалторгис.
Чего Руоль никак знать не мог, так это того, что его дочь появилась на свет в тот же год, что близнецы Теун и Кэнтил-дети его еще более давнего друга Акара, о котором он вообще вспоминал очень редко, но сейчас, услышав имя своей дочери, он окончательно и разом принял ее присутствие в своей жизни. Этого нового, далекого, незнакомого человечка. Но никак не мог понять, что думает по этому поводу, что собирается со всем этим делать. Разве он сможет думать о ней, о Кирде Шиме Шалторгис, как о ком-то совершенно чужом, постороннем? И разве он сможет вообще не думать о ней, зная, что она где-то есть, где-то растет?
А самое главное, что ему делать с этим новым знанием? Лучше бы он действительно ничего не говорил, подумал Руоль, но это была трусливая мысль, и он постарался прогнать ее от себя. Что ж, так или иначе, теперь он знает. Он испуган, это да, но… Руоль вдруг понял, что где-то в глубине его сердца струится странная радость и… восторг, что ли? Но вместе с тем ему сделалось невыразимо грустно. Руоль начал подозревать, что оставит все как есть. Просто будет жить дальше. Не то чтобы совсем похоронит в себе, но и едва ли что-то предпримет. Назад дороги нет. Просто еще один груз на плечах. Жизнь никогда не бывает легкой.
-С ней все будет хорошо, - медленно проговорил Димбуэфер, не сводя с него проницательных глаз. - Об этом даже не переживай. И я ничего не могу тебе посоветовать.
Руоль долго молчал, опустив голову.
-Я не смогу вернуться к ней, - наконец сказал он, и голос его был тверд, потому что он уже принял решение. - Я хочу увидеть дочь. Хочу увидеть ее прямо сейчас, но…
Руоль замотал головой, крепко зажмурившись.
-Я должен написать Шиме, - добавил он вдруг.
-Напиши, - кивнул Димбуэфер. - А уж я обещаю, что письмо дойдет.
Тирга Эна Витонис заметила перемены в настроении Руоля. Как не заметить? В последнее время он был словно сам не свой. Редко улыбался, бывало, говорил с ней, а сам как будто витал мыслями где-то в далеких краях.
Вокруг уже вовсю царила зима, и больше они не гуляли в тихом и осиротевшем парке, но продолжали видеться столь же часто, и Тирга была уверена, что Руоль все также рад этим встречам. Вот только не стал ли он чуть-чуть холоднее к ней относиться? И чем же это вызвано?
Сама она давно разобралась в своих чувствах и знала, чего именно желает. Ей казалось теперь, что она все поняла в первое же мгновенье, хотя, может быть, это было и не так. Но в самом деле, разве она не почувствовала что-то, впервые увидев его-окровавленного, бессознательного и беззащитного? И каким же она навоображала его себе позже? А он оказался даже лучше. Ну, почти.
Не столь давно у Тирги был жених. Конечно же, выбранный любимой матушкой. Бе-е! Даже думать о нем было тошно. Да уж, скандал она закатила знатный. Надо было раньше, зря тянула почти до самой свадьбы. Тирга всегда была непокорной, но нелегко было пойти против матери, против воли всего их именитого рода. Зато, когда решилась, как же стало легко! И как же счастлива была она, сбежав из глухой деревни, куда ее отправили в качестве наказания.
Но, несмотря на почти состоявшееся замужество, у нее практически не было никакого опыта в отношениях. Возможно, поэтому теперь она молча, мучаясь и тоскуя ждала, когда же он сделает первый шаг. При этом ведь и скромницей она никогда не была. И нельзя сказать, что она чего-то боялась. Или все же боялась? Но ведь ей было хорошо с ним, она совершенно не чувствовала никакой скованности. И они встречались, да, много разговаривали обо всем, и она знала, что ему так же легко с ней, как и ей с ним, она это видела. И однако же… Иногда Тирга ловила себя на мысли, что ей хочется взять и накричать на него, бесчувственного и непонятливого. Потому что он смотрел на нее или отводил глаза, или молчал, или краснел, но и только.
И что же с ним происходит сейчас? Он стал таким… потерянным. Казалось бы, между ними было полное доверие, и они уже столько, как бы между делом, совершенно естественно и легко открыли друг другу, но на этот раз Тирга не решилась ни о чем расспрашивать. Каким-то чутьем она поняла, что начни она спрашивать, и Руоль замкнется, может быть станет уклонятся и
