Руоль понемногу успокаивался. Он даже смог кивнуть. Все это еще предстояло осмыслить, пережить, уместить в себе, но сейчас он уже сделал и принял самые простые выводы: Улемданар Шит жив; дух он или человек, но они встретились; а еще он слышит какие-то голоса, но это его дело.
-Улемданар, понятное дело, изменился, - говорил Димбуэфер, отвернувшись от старика, а тот в это время, старательно слушая его голос, но не видя губ, улыбался чему-то известному только ему. - Да и кто бы не изменился, если бы у него в голове творилось не пойми что? Но он важен для нас. Особенно теперь, когда мы знаем, что это действительно он. Это же сам Зверь Улемданар, не кто-нибудь! Понимаешь? Он наш… талисман. Я тебе потом расскажу, как мы его нашли. То есть, мы его даже не искали. Настоящий Улемданар Шит, я так и знал! Дэс Шуе тоже будет в восторге.
Но и для Руоля его слова были сейчас малопонятным шумом. Он смотрел на старика, в котором осталась только тень былой силы и, пожалуй, ничего из предписываемой ему мощи и власти, какую он когда-то имел, и думал: что мне сказать ему? Хочу ли я что-то сказать? Что он услышит, если я скажу?
Настолько непростыми были эти вопросы, что в конце концов у него снова разболелась голова. А он-то думал, что уже вполне выздоровел.
Встреча с Улемданаром стала еще одним событием, пошатнувшим и без того шаткое равновесие Руоля. Он не ожидал, что это его так заденет и даже испугает. Словно все оставленное им позади возвращалось сейчас-болезненно и печально.
Димбуэфер рассказал, что Уллем появился в Камнях некоторое время назад, как обычный бродяга не от мира сего, живущий милостыней. Немало таких шатается по всему Хребту. И лишь по чистой случайности его безумные речи обратили на себя внимание одного из ученых людей при князе Дэсе Шуе.
Но и теперь бывший Зверь Улемданар для всех оставался Уллемом-чудным старцем, диковинкой. А Руоль после той встречи старательно его избегал, впрочем, старик и сам редко кому показывался на глаза и на заседаниях больше не присутствовал. Думая о нем, Руоль испытывал странные чувства: смесь грусти, обиды и жалости, причем не мог бы сказать, кого жалеет больше-старика или себя самого. Сколь часто он позволял себе упиваться жалостью к себе? Не из этого ли чувства рождались все его метания по жизни?
Улемданар безусловно что-то всколыхнул в нем, что-то, о чем он старался даже не думать. О смысле или бессмысленности всего на свете. О прошлом, настоящем и будущем. О дорогах в этой жизни. О потерях.
И, поскольку Уллем занимал значительную часть его мыслей в это время, Руоль однажды спросил Димбуэфера:
-Скажи-ка, это ведь он вас надоумил? На этот поход? На завоевания?
Они говорили в тот момент о чем-то другом, и Руоль довольно резко сменил тему этими вопросами, но его старый друг все понял, он, казалось, ожидал чего-то подобного. И на Руоля он посмотрел почти что с удовлетворением.
-Интересная догадка, - сказал он. - И мне нравится, что ты ее высказал. Но тут ты ошибаешься. Мы начали… раньше.
-Но это ведь его мечта, так? Не Дэса Шуе, не твоя?
-От Уллема в практических вопросах сейчас мало толку, но… скажем так, это наша мечта. К тому же, я сомневаюсь, что Улемданар хотел именно этого. Но не сомневаюсь, что это станет и твоей мечтой. Хочу в это верить, парень.
Сам Руоль, однако же, не знал, чего именно хочет, но он уже решил для себя, что пойдет до конца со своими друзьями. Иногда наступает предел, когда ты уже не можешь спасаться бегством. И чужая цель, может быть, лучше, чем совсем никакая?
И еще здесь была Тирга. Руоль подозревал, что для нее все это может быть просто. Она живет той жизнью, которую выбрала и которую знает. Это не значит, что все похоже для нее на некую игру, но… многое ли ей довелось пережить? Но, если Руоль чего и хотел, так это быть рядом с ней, быть хоть малой частью в ее жизни. И по возможности уберечь ее от внезапных потрясений. Он желал для себя этой ответственности.
Кому-нибудь когда-либо он приносил счастье или покой? Но он хотел попробовать. Снова.
Дни между тем проходили своим чередом. Настало время им покинуть Крепи, потому что постоянное присутствие Дэса Шуе в такой близости от Верхней могло вызвать ненужные вопросы. Димбуэфер поведал Руолю, что поначалу планировалось достигнуть гораздо большего до прихода зимы, но редко какие планы удается воплотить полностью. В данном случае главным препятствием оказался Тил Виа, князь Мхов-очень уж несговорчивый оказался. Что ж, кампания откладывалась, но не отменялась-всего лишь менялась стратегия, приспосабливаясь к новым обстоятельствам.
Руоль по-прежнему плохо понимал, какая именно роль отведена ему во всем этом, в чем вообще заключается его вклад в общее дело, но в целом уже пообвыкся, даже решал какие-то вопросы, выполнял поставленные задачи. И надо сказать, что Дэс Шуе был им доволен.
Однажды, уже в Камнях, Руоль решился снова поговорить с Улемданаром Шитом. Они встретились за ужином, без посторонних, и Руоль рассказал ему о жизни на просторах моры, о временах своего детства, об их первом знакомстве.
Уллем выглядел вполне нормально, и он внимательно слушал Руоля, глядя ему в лицо.
-Я понимаю тебя, - сказал наконец старик. - Это все очень удивительно, правда? Как будто не со мной все было. И не с тобой. Я, конечно, тебя не помню. И вообще я слышу совсем другую историю.
-Я и хочу узнать, что ты слышишь, - произнес Руоль.
Уллем невесело улыбнулся; знакомый безумный блеск снова появился в его глазах.
-Кругом очень много теней, - сказал он, - и они могут говорить. Есть вещи, которые тебе не нужно знать. Но ты знаешь.
-Ты шиман, - прошептал Руоль.
-Что это?
Руоль помотал головой.
-Не знаю…
-Тогда молчи, - Уллем вдруг запрокинул голову, глядя куда-то сквозь низкий потолок. - Зачем? - спросил он, повышая голос. - Зачем, зачем, Улемданар?
Разговор не получился, подумал Руоль позже. Впрочем, он и не особенно надеялся на что-то конкретное. Может быть, ему всего лишь надо было выговориться перед этим человеком. Не то чтобы ему стало значительно легче, но это было важно. Но важнее было его желание выговориться перед еще
