Сегодня вечером будет еще один банкет. Я не хочу переодеваться к обеду – мне невыносима мысль, что Патрус смотрит на меня, думая, что я стану его собственностью, – но Летия уже тщательно спланировала вечерний наряд, и я соглашаюсь.
Люсьен, как обычно, ведет меня в большой зал. По дороге туда он советует мне ничего не говорить сегодня вечером; он напишет ответ, который я отправлю королю утром. Поэтому, когда Арон провожает меня к высокому столу и отпускает шуточки по поводу моего планируемого брака, вслух гадая, продержусь ли я дольше, чем другие жены Патруса, я заставляю себя не обращать на него внимания. Я, как обычно, сижу между ним и Патрусом, который осыпает меня пустыми комплиментами – совершенно не вспоминая то, что произошло в Дофлере, – рассказывая о новых комнатах, которые он обставил для меня в своем замке, и о том, как хорошо я буду в них смотреться. Как будто я картина, которую он собирается повесить на стену. Когда я отвечаю ему, что на самом деле не принимаю его, он просто смеется и переводит разговор на Атратис и собственный план инвентаризации всего доминиона. Мне требуется все мое самообладание, чтобы не схватить нож и не заколоть его.
Трапеза затягивается. Но вот наконец все кончено: последние блюда убраны, и король с королевой встают из-за стола. Мы все поднимаемся и готовимся последовать за ними в длинную галерку – я уже решила, что встречусь с Зигфридом, спрошу, почему его слуги сплетничают обо мне, – как дядя хватается за живот.
– Отец? – Арон наклоняется вперед и берет короля за руку. – Тебе нехорошо?
– Слезь с меня, парень! – Король отталкивает Арона, но задыхается от боли, а его кожа принимает странный желтоватый оттенок, который кажется чем-то более опасным, чем просто тень от свечи.
– Немедленно вызовите врача Его Величеству, – королева пытается усадить короля в кресло, но он отталкивает ее тоже. Она пытается снова. – Милорд, прошу вас, садитесь, вы не в себе…
– Молчи, женщина! – Он так сильно хватает ее за запястье, что она вскрикивает от боли. – Я этого не потерплю, слышишь? Я король, я Соланум, – он задыхается и хватается за скатерть, стаскивая на пол тарелки и стаканы. – Я этого не потерплю…
Придворные кричат, слуги бросаются вперед, королева падает в обморок, а мой дядя…
Глаза моего дяди выпучиваются, и он валится на пол без чувств.
Глава десятая
Атмосфера при дворе изменилась. Прошло три дня с тех пор, как король захворал, и все официальные мероприятия на это время (банкеты, концерт, запланированный на празднование Дня рождения короля) были отменены. Мы живем, подкрепляясь слухами и домыслами: королю хуже, король выздоравливает, король умирает. Такое чувство, что все при дворе за ним наблюдают. И ожидают. Пытаясь заглянуть в будущее, определить, не собирается ли власть отойти от нынешнего королевского дома; не выберет ли какой-нибудь другой потомок Сигнуса этот момент слабости, чтобы заявить свои права на трон. Через Люсьена я получаю приглашения на обед в различные загородные поместья и письма с просьбой о моем покровительстве. Лично я также получаю предложение руки и сердца от Грейлинга Рена из Фениана и предложение «защиты» от Ардена из Дакии. Прежде чем ответить кому-либо из них, я советуюсь со своим клерком.
– Что он имеет в виду, говоря о защите? Защита от кого? От Патруса? – Я стараюсь по возможности избегать ненавистного жениха; каждый раз, когда я его вижу, он убеждает меня немедленно лететь в Бритис и выйти за него замуж.
Люсьен качает головой:
– Вы слишком узко мыслите. Мы все здесь играем в игру: держись за власть, которой обладаешь, заимствуй ее у других, если можешь, и что бы ни случилось – чего бы это ни стоило, – не будь тем, кто проиграет. Арден не может жениться на вас сам, не сейчас. Но когда король болен, он видит возможность отделить вас от Патруса и от Зигфрида, чтобы объединить Атратис с интересами Дакии.
– Но даже если король болен, у него двое детей. И королева.
– Похоже, она в основном озабочена состоянием здоровья своего мужа и тем, чтобы свадьба Одетты состоялась; по крайней мере, таким образом доминион Олорис останется верен монархии, – он сверяется со своей записной книжкой. – Это напомнило мне, что вам предстоит еще одна примерка платья невесты.
– А вы не думаете, что остальные доминионы останутся верны Арону и Одетте?
– Арон, к сожалению, не имеет отношения к делу, поскольку Собрание отодвинуло его. Одетта… – Он поджимает губы и бросает на меня косой взгляд. – Она еще менее политизирована, чем вы. Она пешка. Я не уверен, что она когда-нибудь станет настоящей королевой.
– Мне кажется, вы ее недооцениваете. И ее брата, – мы оба замолкаем. Письмо Ардена лежит у меня на коленях; я начинаю складывать и разворачивать один из уголков. – А как же Зигфрид?
Несмотря на болезнь короля, Зигфрид держится своего плана и вернулся в Олорис. Часть меня скучает по нему, несмотря на его ошибочные предположения и пренебрежение чувствами Одетты. Я не могу перестать думать о том, где он может быть и что он может узнать о смерти моей матери. И все же я рада, что мне не придется видеться с ним, по крайней мере какое-то время.
– То, что он сейчас покидает двор, – хороший знак, не так ли? Я имею в виду, что у него больше честности, чем у других.
– Все зависит от того, почему он ушел, – темные глаза Люсьена вопросительно смотрят на меня, но я не отвечаю. – Он уже контролирует Олорис с практической точки зрения. Он собирается стать королем, что даст ему власть над Собственностью Короны. И благодаря вашей дружбе, – он делает ударение на слове, которое мне не нравится, – он может попытаться оказывать влияние на Атратис.
Я открываю рот, собираясь возразить, что Зигфрид не контролирует и не будет управлять мной. Но, конечно, Люсьен прав. Если я не найду способ трансформироваться, не полагаясь на зелья Зигфрида, он обязательно найдет.
Поскольку королева в основном изолирована в королевских апартаментах, ухаживая за своим мужем, принц и принцесса больше, чем когда-либо, предоставлены сами себе. Я начинаю завтракать с Одеттой. После того, что сказал и сделал Зигфрид, я беспокоюсь о будущем счастье моей кузины. Она заслуживает лучшего, чем тратить свое время на мечты о романе, который ее жених, кажется, не может дать ей. Я стараюсь как можно деликатнее осведомиться, не изменились ли ее желания. Но Одетта не хочет говорить о своем браке,
