Раздается телефонный звонок.
– Мам, если это Мишка – я ушла на дискотеку, – говорит Настя, разглядывая в журнале эволюционный процесс эмбриона и пожирая аскорбинку.
– Алло! – поднимает трубку Нина Елизаровна. – Да… Это я.
Потом она долго молчит – слушает. И наконец спрашивает тревожно:
– Вы не захворали?
И снова долго слушает.
– Мне и самой очень жаль, – искренне говорит Нина Елизаровна. – А может быть, вы придете к нам послезавтра? У мамы день рождения… Только свои. Удобно! Удобно!.. Что вы! Да. Часам к пяти. И пожалуйста, не покупайте больше цветы у Белорусского, а то по миру пойдете. И вам спокойной ночи.
Она кладет трубку и перехватывает внимательный взгляд Насти.
– Кто это, ма? – бесцеремонно спрашивает Настя.
– Ты не знаешь.
– Интересное кино! «Только свои» – и я не знаю.
– Милый и одинокий человек… Тебе достаточно? И снова раздается телефонный звонок.
– Меня нет дома! – опять предупреждает Настя.
– Да!.. – берет трубку Нина Елизаровна. – А, Сашенька… Ну конечно. Послезавтра к пяти. Да. Мы решили чуточку раньше, чем обычно, потому что Лидочка на следующий день очень рано улетает в отпуск. Хорошо. – Она прикрывает трубку рукой, спрашивает у Насти: – С папой будешь говорить?
Настя вскакивает с дивана, хватает трубку:
– Привет, папуль! Все в ажуре, не боись… Ага. Придешь? Порядок. Нуда?! Обалдеть! Какой кайф! На липучках или на шнурках? Ну, дают загранродственники! Погоди, па! Мама! Бабушка папина прислала мне из Израиля кроссовки! Точно такие же, как были у их сборной на Олимпиаде в Сеуле!..
– Я очень рада – за тебя, за папу, за сборную, за Израиль, – бормочет Нина Елизаровна, приметывая заплату к пододеяльнику.
– Ладно! Все! Целую. До послезавтра. Передам! Привет, – говорит Настя и кладет трубку.
Тут же снова звонит телефон. Утеряв бдительность, Настя автоматически поднимает трубку:
– Алло! – Лицо ее принимает жесткое, безразличное выражение, голос становится мерзко- металлическим: – Меня нет дома. Я на дискотеке. Вернусь поздно. И прошу мне не звонить. Вообще никогда.
И Настя снова укладывается на диван.
– Ты с ним поссорилась? – осторожно спрашивает Нина Елизаровна.
– Мамуленька, разбирайся со своими делами, – покровительственно советует ей Настя. – Я смотрю, у тебя их невпроворот. А я уж как-нибудь сама. Договорились? И переключи, пожалуйста, на Бабушкину программу. Там уже началось.
Нина Елизаровна покорно встает и включает «Спокойной ночи, малыши». И снова садится за швейную машинку.
– И сдвинься в сторону, а то Бабушке из-за тебя ни хрена не видно, – говорит ей Настя и погружается в изучение журнала.
Часам к двенадцати ночи Лида подходит к дому. У подъезда стоит Мишка с перевязанной головой. Лида в испуге шарахается, но тут же узнает его.
– Господи, как ты меня напугал!.. Миша, что с тобой?
– Да так, – криво усмехается Мишка. – Лидия Александровна, вы не могли бы…
– Я не Александровна, а Викторовна.
– Но вы же сестра Насти?..
– Да. И тем не менее я – Викторовна.
– А она Александровна… – ничего не понимает Мишка.
– Это у нас такое маленькое семейное хобби – каждому свое отчество, – улыбается Лида.
Когда Лида осторожно входит в совершенно темную квартиру, Нина Елизаровна говорит ей со своего дивана сонным голосом:
– Доченька… Там в кухне – все на столе. Покушай, детка.
– Спасибо, мамуля.
Лида тихо пробирается к Настиной раскладушке, опускается на корточки и трогает Настю за плечо:
– Настюхочка… Там Мишка внизу. Просит тебя на секунду выйти.
Настя открывает глаза, свешивается с раскладушки и заглядывает под стол, чтобы убедиться, спит мать на своем диване или нет.
И тихо говорит Лиде:
– Лидуня, если тебе не трудно, спустись к нему и пошли его… – Настя берет Лиду за воротник, притягивает к себе вплотную и что-то шепчет ей на ухо.
