– Что?! Что ты сказала?! – в ужасе отшатывается Лида. И тогда Настя достаточно громко повторяет:
– Я сказала, чтобы он пошел…
Нина Елизаровна на своем диване зажмуривается и зажимает уши руками.
На светящемся будильнике два часа ночи. Не спит Нина Елизаровна. Уткнулась глазами в спинку дивана…
Настя не спит на своей раскладушке. Смотрит в закрытую дверь Бабушкиной комнаты, злобно вытирает взрослые слезы с детского лица.
В маленькой комнате все ворочается и ворочается с боку на бок Лида. Тоже никак не может уснуть…
Да и Бабушка – неподвижная, немая, почти не дышащая – вонзила открытые немигающие глаза в потолок, на котором вздрагивает отблеск уличного фонаря.
И всплывают в остатках Бабушкиной памяти ее постоянные беззвучные черно-белые видения…
…Тогда, в сорок девятом, она проснулась от звука подъехавших к дому машин. Тихо выскользнула из широченной постели, где на второй подушке сладко посапывал Друг, метнулась к окну и увидела «эмку» и «воронок» у подъезда…
…Потом трясущемуся, растерянному Другу его помощник предъявлял ордер на арест, а еще один подавал Бабушке уже заранее заготовленные листы протоколов, и она, сидя за туалетным столиком в ночной рубашке, подписывала их с одной и другой стороны. Друг увидел, что Бабушка подписывает протоколы, закричал, забился в истерике, упал на колени, подполз к ней, стал целовать ей ноги, рыдая и умоляя не подписывать эти страшные листы.
А Бабушка, боясь поднять на него глаза, поджимала босые ноги под банкетку и ставила одну подпись за другой…
Помощник дал знак увести Друга. И когда дверь за ними захлопнулась, он подошел к Бабушке, намотал ее длинные волосы на правую руку, а левой стал расстегивать ширинку своих форменных галифе…
В день Бабушкиного рождения утро, как всегда, началось с дикой суматохи: уже готовая к выходу из дома Лида мечется по квартире.
– Где мои перчатки? Мама, ты не видела моих перчаток? Бабушка, с днем рождения! Прости меня, миленькая… Голова кругом… Ну где же мои перчатки?!
Нина Елизаровна вынимает Лидины вещи из шкафа, стопкой складывает их на диван.
– Лидочка! Паспорт, билет на самолет и деньги будут лежать вот здесь. Да! Бабушка подарила тебе к отпуску пятьдесят рублей!
– Бабуленька, спасибо, родненькая… Господи, ну где же перчатки?!
Настя в одних трусиках и короткой ночной рубашке убирает свою раскладушку.
– Ты эту кофточку берешь с собой? – спрашивает Нина Елизаровна.
– Мама, успеется с кофточкой! Я на работу опаздываю! Где мои перчатки?
– Завтра в шесть утра тебе улетать! Когда ты думаешь собирать вещи? Сегодня весь вечер у нас будет народ!
– Боже мой, еще вчера перчатки лежали перед зеркалом в прихожей! Настя, где мои перчатки?
– В машине не можешь без перчаток? – спрашивает Настя.
– Какая машина?! – орет Лида. – Он еще позавчера вечером улетел! Ну где же мои перчатки?
– Слушай, ты с этими перчатками уже всех в доме заколебала! – Настя проходит в прихожую, вынимает Лидины перчатки из своей куртки. – На, подавись своими перчатками!
– Мама, ты видишь?! Ты видишь, что это такое растет?! – кричит Лида, но в это время из Бабушкиной комнаты раздается сильный удар корабельной рынды.
Бом-м-м!!! – несется по всей квартире.
– Судно! Судно забыли вынуть из-под Бабушки! – кричит Лида.
– Иди, иди уже со своими перчатками, – говорит ей Настя и проходит в комнату Бабушки. – Привет, Бабуля! Ну что там у нас?
Она довольно ловко вытаскивает судно из-под Бабушки, морщит нос и вопит на всю квартиру:
– Ура! Бабушка покакала!
На вытянутых руках, отвернув голову в сторону, она проносит судно мимо сестры и матери в ванную.
– Милости прошу! Вуаля! Какой цвет! А запах! Кристиан Диор!
Она сливает судно и начинает его мыть щеткой.
– Что ни говори, а в жизни всегда есть место подвигу! Да, Лида?
– Дура малолетняя! Раз в жизни… И то умудрилась спектакль устроить! – почему-то обижается Лида и выскакивает за дверь.
Настя выходит с чистым судном из ванной и уже без ерничества, спокойно просит мать:
– Мамуль, подмой Бабушку сама. Мне, наверное, с этим не справиться.
