Но тут раздается второй звонок. Он совершенно не похож на звонок Александра Наумовича – долгий, требовательный и, кажется, даже в другой тональности.
– А это – твой, – говорит Лиде Нина Елизаровна. Появление Виктора Витальевича категорически отличается от прихода Александра Наумовича.
Никакой суетливости, никакого смущения. Каждое движение его крупного тела, облаченного в дорогой костюм, исполнено самоуважения и достоинства.
– Здравствуй, Лида. – Он подает дочери горшочек с цикламенами и небольшой электрический самовар, расписанный хохломскими узорами. – Это Бабушке. Как она?
– Спасибо, папа.
– Как жизнь, Настя? – И, не ожидая ответа, протягивает Нине Елизаровне бутылку дорогого коньяка. – Здравствуй, Нина. Поставь на стол, пожалуйста.
– Здравствуй, Витя, раздевайся.
Виктор Витальевич еле кивает Александру Наумовичу и вопросительно поднимает брови, глядя на Евгения Анатольевича.
– Это мой близкий друг Евгений Анатольевич, – с легким вызовом говорит Нина Елизаровна. – Познакомьтесь, Женя. Виктор Витальевич – мой первый муж.
– Очень приятно, – радушно улыбается Евгений Анатольевич.
Но Виктор Витальевич сразу же делает попытку определить разницу положений:
– М-да… Забавно. Ну что ж. Вы знаете, я только что с заседания президиума коллегии…
– Это наверняка безумно интересно, – безжалостно прерывает его Нина Елизаровна. – Но если ты поможешь расставить стулья…
Сильно хмельной Мишка сидит в детском «Кафе-мороженом».
А вокруг – мамы с маленькими ребятишками, бабушки с внуками, за угловым столиком – здоровый парняга с двухлетним сынишкой на руках, с женой и детенышем в складном креслице на колесиках.
Допивает Мишка шампанское, отыскивает мутным глазом официантку:
– Еще фужер!..
– Уже четвертый, – говорит официантка и кладет Мишке счет.
– Не считай. Неси! – Мишка бросает двадцать пять рублей на стол и неожиданно для самого себя говорит: – Я за вас кровь в Афгане проливал!
Официантка приписывает к счету, дает сдачу и приносит Мишке шампанское.
Отхлебывает Мишка полфужера, обводит соловым взглядом столики, и начинает ему казаться, что за каждым столом сидит Настя!..
За одним – Настя кормит с ложечки годовалого…
За другим – Настя с двумя близнецами!.. За третьим – Настя с грудным младенцем на руках!..
За четвертым, в углу, – Настя с малышом в складном креслице, а рядом с Настей – молодой, здоровый парняга с двухлетним сынишкой на руках…
Мишка залпом допивает фужер и кричит истошно на все кафе:
– Настя!!! Настя!.. – И роняет голову на стол.
В испуге начинают плакать дети. Молодой здоровенный парень передает жене сына и… выезжает из-за стела в инвалидной коляске. Он подкатывает к Мишке и трогает его за плечо:
– Не шуми, браток. Дети пугаются.
Мишка поднимает тяжелую голову, тупо смотрит на парня:
– А ты кто такой?
– Да никто я. Не шуми.
– Я Афганистан прошел! – кричит Мишка и начинает сам верить в то, что воевал в Афганистане.
– Один? – спрашивает парень.
– Чего «один»?..
– Один прошел, что ли?
– Я душу свою там оставил!
– А я – ноги. Чего же теперь, детей пугать? Уходи отсюда.
– Извини… Извини, корешок, – лепечет Мишка.
В большой комнате за накрытым столом все сидят полукругом, лицом к распахнутой двери Бабушкиной комнаты, а Виктор Витальевич стоя произносит тост:
– «…коня на скаку остановит, в горящую избу войдет!..» – настоящая русская женщина, прошедшая вместе со своей страной, своей Родиной, тяжелый и славный путь, сумевшая сохранить и твердость характера, и нравственную чистоту своей души. Да, да! Души!.. «Души прекрасные порывы» старейшины этой семьи в трудные годы стагнации дали возможность ее дочери, моей бывшей жене, закончить исторический факультет Университета имени Михаилы Васильевича Ломоносова, а нашей дочери Лидии получить диплом Института Плеханова! Смею надеяться, что и младшая ее внучка – Анастасия, если сумеет
