— Да, отец… да, это так. — Сесиль громко сглотнула и закрыла лицо руками.
— Ты и теперь так думаешь? — вкрадчиво поинтересовался Райх, уже уверенный, что без Соломона Кадоша дело не обошлось. Он готов был отдать должное своему врагу: поистине гениальный ход-воздействовать на Жана, соблазняя деньгами, а может и чем еще… -чтобы вырвать его из-под влияния жены-католички и ее наставника, и тем самым лишить фонд «Возрождение» главного инструмента нападения в юридическом споре.
Сесиль пылко подтвердила его подозрения:
— Да! Более, чем когда-либо!
— Мог ли на него повлиять новый патрон… месье Кадош? Возможно, они перезванивались… были в переписке?
— Нет, отец… К чему переписка, если они и так виделись почти каждый день? Разговаривали… встречались…
— В клинике? — Райх слушал очень внимательно, холодея внутри от предвкушения удачи — важная тайна должна была вот-вот раскрыться.
— В клинике, и после, когда все думали, что Соломон… месье Кадош… уехал в Париж, а он преспокойно остался на Ривьере, в этом… в этом маленьком городке…
— В каком городке?
— В Валлорисе… Жан сказал, что патрон снял там виллу, инкогнито, и будет там жить, пока не закончится досудебный спор… Он ездил туда несколько раз, и я уверена, что вчера он тоже там был… Я уверена, что это после разговора с Кадошем Жан решил меня бросить!.. Этот человек… о, этот человек! Быть может, правда, что он владеет каким-то особенным гипнозом, у него дар?.. Я всегда боялась, много лет, отец, вы знаете, боялась, что однажды появится Эрнест, художник, с которым Жан…ахххххх…
Сесиль снова собралась зарыдать, но Райх схватил ее за плечо, повернул к себе и строго велел:
— Продолжай! Что художник?
— Я боялась, что он приедет и соблазнит моего Жана, и вот, они встретились на похоронах… но ничего не случилось, ничего! Оказывается, я не того человека боялась… Потому что сперва Эрнест пошел за Кадошем, как крыса за дудочкой, стоило только тому поманить, а потом… потом этот крысолов сманил и моего Жана! Ах, зачем я только уехала на эту проклятую конференцию!
Райх снова глубоко вздохнул, не особенно веря услышанному и понимая, что все, что сейчас говорит Сесиль, нужно делить на шестнадцать, но все же задал еще один настойчивый вопрос:
— Ты уверена, дочь моя, что Жан вчера был в Валлорисе, и что он вчера беседовал с месье Кадошем лично?
— Уверена… конечно, уверена! Жан… Жан сказал, что ездил в Валлорис… и вчера, и позавчера… что говорил с патроном… что «много думал о будущем»… И… и что он больше не видит, не видит будущего вместо со мной! Он сказал, что нашел свое истинное призвание, и «месье Соломон Кадош» помог ему наконец-то понять, в чем оно состоит!
Райх поднял глаза к небу и сложил руки в молитвенном жесте. Сесиль, думая, что духовный наставник призывает ее к совместной молитве, бухнулась на колени и сделала то же самое…
«Воистину, нет такого чуда, какое Господь не мог бы совершить ради своих верных или для просвещения заблудших, и нет таких козней, на какие не пустился бы дьявол, чтобы совратить чистые души. Если только Соломон Кадош не создал себе двойника с помощью чародейства, и если он, с помощью того же чародейства, не научился быть в нескольких местах одновременно, стало быть, Исаак Кадош, как Лазарь, покинул свою могилу… Или вообще никогда в ней не был.»
Густав хищно улыбнулся. Он был готов расцеловать Сесиль: тайна, случайно раскрытая блудливым мужем и обманутой женой, стоила всех парижских неудач и всех унижений на черном ковре в кабинете отца Мануэля.
Комментарий к Глава 4. По ту сторону табу
1 крок мадам - один из самых популярных французских завтраков: хрустящие тосты, ветчина, сыр, соус бешамель и яичница глазунья
2 все упомянутые организации - реальные.
Визуализации:
1. Сердитый Кампана:
https://d.radikal.ru/d43/1809/57/2adf46212e34.jpg
2. Эстер Кадош:
https://b.radikal.ru/b07/1809/ed/81c86210d4ae.jpg
3. Накосячивший Исаак:
https://a.radikal.ru/a35/1809/54/08f0467455ec.jpg
4. Эрнест после ночных приключений:
https://d.radikal.ru/d19/1809/16/25a5b4f2b3b8.jpg
5. Соломон после них же:
https://d.radikal.ru/d12/1809/7d/ef1c9bf041f8.jpg
========== Глава 5. Vita bella ==========
О страсть! Ханжи тебя клянут,
Но ты — людских сердец приют.
И если вздумают в Эдеме
Сказать, что сладострастье — грех,
Эдем покинут будет всеми,
И черти в ад заманят всех.
Франсуа де Мокруа
— Вы вполне уверены в своем решении, месье Дюваль?
— Да, я уверен, мэтр Дюрок. Полный отказ от всех имущественных, моральных и прочих претензий к законным наследникам патрона. Воля месье Шаффхаузена была выражена предельно четко, не допуская никаких дополнительных толкований, и я готов уважать ее, несмотря на потерю ожидаемых выгод.
— Гммммм…
Адвокат Дюрок отложил в сторону длинный документ, который только что дочитал, озадаченно потер лоб и, прищурившись, посмотрел на мужчину в белом летнем костюме, который вальяжно раскинулся в жестком кресле для посетителей и курил сигару.
Этот мужчина был ему незнаком. Точнее, у него были знакомые черты лица, знакомый голос и знакомая фигура, но больше он ничем не напоминал Жана Дюваля, бледную моль, подкаблучника и тюфяка, тихо и скромно живущего в тени двух мощных светил — профессора Шаффхаузена и своей жены.
Тот Жан Дюваль носил усы и интеллигентную бородку, глаза прятал за стеклами очков и одевался в строгие костюмы унылых расцветок, говорил негромко и слегка заикался. Из-за этого недостатка речи у него возникали сложности с преподаванием, и он никогда не соглашался выступать на публичных мероприятиях. Даже на похоронах Шаффхаузена говорили в основном парижские и швейцарские коллеги, а скомканную речь Дюваля доканчивала его супруга, куда более раскованная и лучше владеющая словом.
Теперь же перед Дюроком восседал моложавый — на вид не больше тридцати пяти — щеголеватый, ухоженный месье, стильно подстриженный, гладко выбритый и благоухающий дорогим одеколоном, из тех, что в глянцевых журналах именуют «модным ароматом». Костюм Дюваля тоже был дорогим и остромодным, но не кричал о своей принадлежности к последней весенне-летней коллекции, а со спокойным достоинством извещал об этом приятном факте.
Самым необычным новшеством была сигара, ведь Дюваль, насколько было известно адвокату, никогда не курил и плохо переносил табачный дым — а теперь посасывал кончик «гаваны» и пускал сизые колечки с таким невозмутимым видом, точно освоил это занятие еще в школьные годы…
«Ничего не понимаю…»
Внезапное юридическое просветление доктора, приведшее его к отказу от всех претензий в связи с завещанием Шаффхаузена, конечно, было на руку нанимателю Дюрока, то есть Соломону Кадошу, так что сей поступок следовало приветствовать, независимо от мотивов. Но опытный адвокат не любил внезапности, в резких переменах настроения одной из сторон спора ему всегда чувствовался подвох, так что он решил еще раз
