— Я люблю тебя!
Он не сомневался, что в его голосе Эрнест услышал все: жар тоскующего сердца, ярость от вынужденного бездействия, надежду и обещание скорого спасения.
«Я разгадаю все твои шифры. Я обязательно отыщу тебя, Торнадо, и мы снова будем вместе. Я успею — только пообещай ждать меня…»
Соломон знал, что должен успеть и не повторить роковых ошибок десятилетней давности, когда они с Исааком неслись на помощь Ксавье, точно на крыльях, подобные ангелам возмездия, но отыскали его слишком поздно… и Лис заключил возлюбленного в объятия за несколько минут до последнего вздоха.
«Это не повторится. Нет. Только не с Эрнестом…»
— И я люблю тебя. — долетело с другой стороны взволнованное и тихое признание. — Но поспеши, Сид. Пожалуйста, поспеши. Я так не хочу умирать…
***
Было восемь часов утра. Братья Дельмасы молчаливо и чинно завтракали в огромной столовой своего городского особняка, обшитой панелями из резного дуба и увешанной бесценными гобеленами из Толедо и картинами фламандских мастеров, изображавших ткацкое производство.
За кофе и гренками Франсуа просматривал газету, Жозеф, в одиночку приканчивая воздушный омлет с сыром и овощами, слушал новости по радио. До окончания первой трапезы они обычно не разговаривали друг с другом, это было их законное личное время, посвященное раздумьям, а не практическим делам, и до половины девятого, а то и до девяти, тревожить одного или обоих не следовало ни под каким видом.
Слуги хорошо знали об этом и строго следовали заведенному порядку, так что неожиданное появление в столовой Пьера, совмещающего обязанности личного камердинера и секретаря, было столь же удивительным, как полет совы в разгар дня.
Молодой человек застыл на пороге, не решаясь сразу подойти к столу, но всем своим видом показывал, что у него есть важная новость.
Жозеф неодобрительно нахмурился, но ничего не сказал вслух, Франсуа нехотя отложил «Фигаро», где была интересная передовица, знаком подозвал секретаря и, когда тот приблизился, сухо спросил:
— Какого дьявола стряслось в Париже? Нас накрыло чернобыльским радиоактивным облаком (3) или Елисейские поля оккупировали марсиане? Не могу придумать другой причины для твоего вторжения, кроме необходимости срочной эвакуации.
— Месье, я приношу свои извинения…
— Короче.
— Вас хочет немедленно видеть месье Кадош.
— Кто?! — услышав это имя, Франсуа едва не уронил чашку с кофе.
— Месье Кадош. Я просил его зайти позже, но он горячо настаивает, не в моих силах заставить его уйти, и зная, как вы обычно к нему…
— Так какого черта, зная это, ты держишь его в прихожей?! — взревел Франсуа и так хрястнул по столу кулаком, что зазвенела посуда, а секретарь испуганно отпрыгнул назад:
— Простите, месье! Я немедленно провожу его сюда…
— А ну-ка, пулей! И скажи там, чтобы поставили еще один прибор, и подали кофе, и все, что полагается!
— Кадош? Как такое возможно? — удивленно пробормотал Жозеф, бесстрастно наблюдавший за сценой, отвечая скорее на собственные мысли, чем на вспышку брата.
— Он же в Ницце, арестован по вздорному обвинению в изнасиловании какого-то санитара.
— Не санитара, а врача! Да, обвинение совершенно вздорное, и мне не терпится услышать подробности от него самого! Похоже, Матье Кан не зря берет за свои услуги по триста пятьдесят франков в час…
Франсуа отбросил газету, встал со стула и принялся расхаживать по столовой, прислушиваясь к шагам в коридоре; Жозеф остался сидеть, однако смотрел на дверь с не меньшим любопытством, хотя и не с таким явным нетерпением.
Но как только дверь снова открылась и пропустила гостя, оба Дельмаса вскрикнули в один голос, растерянно переглянулись — и вновь ошалело уставились на стройного, атлетически сложенного мужчину, пепельноволосого и темноглазого, одетого в самые обыкновенные джинсы и рубашку с коротким рукавом, открывавшем часть сложной татуировки на левом плече…
— Ты?! Это в самом деле ты?! — хрипло выдохнул Франсуа, а Жозеф близоруко сощурил глаза и потянулся поближе, чтобы рассмотреть визитера до мелочей, пощупать и даже понюхать — точно коллекционер на антикварном аукционе, оценивающий подлинность лота.
— Это я, — просто ответил Исаак, поднял руки, заложил их за голову и повернулся вправо-влево, как арестованный перед полицейскими. — Я, честное слово…
— А я в первую минуту подумал, что Соломон решил меня разыграть, — хмыкнул Франсуа и немного смущенно хлопнул гостя по плечу: — Опусти руки, артист, ты здесь не на сцене «Лидо».
— Значит, ты теперь не просто жив, но еще и здоров? — уточнил «коллекционер» и покачал головой: само собой, близнец Соломона явился не для того, чтобы просто засвидетельствовать почтение и выпить кофе со старыми друзьями… почти что родственниками. Он был рад этому обстоятельству, очень рад, однако его практичный ум уже подсчитывал сопряженные с ним издержки.
Исаак кивнул:
— Я полностью здоров, хотя ехать сюда к вам, без предупреждения, наудачу — было безумной идеей. Но мне нужна ваша помощь, друзья… снова… очень нужна.
— Нууу, тебе всегда везло с твоими безумными идеями, — заметил Франсуа. — И ты пришел по адресу. Только предупреждаю — я и пальцем не шевельну, пока ты не объяснишь, как вы дошли до жизни такой, что доктор Кадош, доктор Кадош!.. — приличный, респектабельный человек, попал в тюрьму, и как ты допустил, чтобы его доброе имя вымазали в такой грязи, что и свинье стало бы мерзко! Этот врач… я позабыл имя… тот, кто якобы пострадал от насилия…
— Его зовут Дюваль, Жан Дюваль.
— Да мне совершенно плевать, как его зовут! Но не плевать, что из-за него имя доктора Кадоша полощут в бульварной прессе, с непристойными комментариями! Хорошо, что вам удалось получить в защитники Матье Кана — уж этот вытрясет из клеветника душу, вместе с солидной компенсацией.
Как только с губ брата сорвалось слово «компенсация», Жозеф поскучнел и решил, что пора заканчивать предварительные ласки, и переходить к главной цели визита:
— Вам с Соломоном нужны деньги на процесс, не правда ли? И устроить еще один побег, если вдруг… Ты поэтому приехал?
— Нет. Деньги не нужны. Меня интересует недвижимость вашего покойного брата в Швейцарии, где-то неподалеку от Вербье (4).
Жозеф снова сощурился, прикидывая, а точно ли Исаак здоров, и не является ли его внезапный бросок с Ривьеры чем-то вроде пролонгированного бреда:
— О-о… Интересно… Не потрудишься объяснить подробно, зачем тебе это нужно, и как швейцарские шале нашей семьи связаны с печальными событиями на вашей вилле?
Лис не успел выговорить ни слова — Франсуа схватил его за плечо, развернул к себе и пристально посмотрел в глаза:
— А мне вот тоже интересно, и я спрошу прямо… обвинения ложны, как и в прошлый раз? Соломон ведь не
